Пути Господни (СИ)

"На войне все средства хороши",- любил он повторять тогда, не замечая, что всю свою жизнь, впрочем, и не только свою, превращает в битву.

Бизнес он сохранил, пройдясь по головам конкурентов и друзей, а вот дочь...

С каждым годом Анюта все больше походила на свою мать. В ее поведении, жестах он узнавал свою Катюшу и..., тем тяжелей ему становилось. Девушка тоже нелегко переживала их отчуждение, но молодость все равно берет свое. Его дочь первый раз влюбилась.

Разумовский понимал, что рано или поздно это непременно должно произойти, но никак не думал, что будет так больно. Олег попытался поговорить с дочерью, но было уже поздно. Он стал чужим. Вот тогда он решился.

Кто же знал, что его слова, воспримут так буквально. Возлюбленный дочери разбился насмерть, вылетев на машине, на огромной скорости с шоссе. Все выглядело, как несчастный случай, тем более и эксперты подтвердили, но Анна догадывалась, что это не так. Дочь отдалилась еще больше, а потом Разумовский узнал, что она стала наркоманкой. Лечение не помогло, стало только хуже. И однажды она сделала себе "золотой укол", перед этим отправив ему электронной почтой письмо. В нем было всего три слова:

"Я все знаю...".

Олег зажмурился и ткнулся лбом в холодное стекло. Он забыл. Он все забыл и в очередной раз обманул жену, поклявшись ей перед смертью беречь дочь. Так паршиво на душе еще не было никогда. Захотелось подставить лицо бушующей за окном пурге, чтобы смыть весь этот фальшивый налет, маску, которая стала его жизнью, оторвать от себя с мясом привычки, рабом которых он стал, но..., это было невозможно. Чтобы поступить так, надо родиться заново. Разумовский сжал кулаки и со всей силы ударил бронированное стекло. Ноги вдруг перестали его держать, и он медленно сполз вниз. Захотелось, как в детстве, закрыть лицо руками и заплакать. Это непременно бы произошло, если бы в голове не промелькнула шальная мысль:

"... а сколько же лет, ты не был у нее на могиле? Пять? Шесть?".

Это прозвучало так явственно, что Разумовский оглянулся. Кроме него в кабинете никого не было. Он стал лихорадочно считать, припоминая даты и года, а когда закончил, испытал шок. После того, как он перевез ее прах в Москву, прошло двенадцать лет. А самое ужасное, Олег не помнил, где ее могила.

-Прости. Прости, Катюша. Помоги мне,- как заклинание твердил он тихо.

Несколько минут он сидел на полу и приходил в себя. В голове был полный сумбур, а в душе напротив, становилось легче. Наконец все встало на свои места. Разумовский встал и подошел к столу.

-Верочка, пусть подготовят машину,- произнес он в микрофон,- через пять минут выезжаем.

-Что передать охране, Олег Михайлович? Куда поедете?

-На кладбище.

Третий час Разумовский вместе с охраной прочесывали темное кладбище, заглядывая в каждую ограду. Мокрый снег стоял стеной, засыпая дорожки и памятники. Фонарики помогали мало, выхватывая из темноты лишь метра три-четыре. Все уже порядком промокли и замерзли, и лишь упрямство Разумовского заставляло их продолжать начатое. Олег и сам сильно продрог, но был настроен так решительно, что готов был свалиться где-нибудь под кустом от усталости, чем отступить.

Миновал еще час. Благое дело все больше и больше походило на авантюру. Разумовский огляделся. Его люди уже просто ходили друг за другом от памятника к памятнику, даже не всматриваясь в надписи. Мрачный некрополь высасывал последние силы, уводя их все дальше от жизни.

-Олег Михайлович,- услышал он за спиной голос Бориса, нового начальника охраны,- люди устали, замерзли. В такой метели мы не сможем ничего отыскать. Давайте перенесем на завтра. Тем более с утра администрация будет на месте. Они даже все расчистят до ограды.

Конечно же, Малышев был прав и, наверное, стоило прислушаться к его словам, но что-то мешало Разумовскому поступить так. Наверное, ощущение того, что он предаст Катю еще раз.

-Ты вот что Борис, бери людей и возвращайтесь к машинам, а я еще вон до того дерева дойду,- и Олег посветил фонариком, указывая на кривую березу,- Я чувствую, что она где-то рядом.

-Нет, Олег Михайлович, так не пойдет...

В этот момент сзади послышались тревожные голоса. Они вернулись. Борис нагнулся к лежащему на снегу охраннику и тихо выругался. Неестественно выгнутая нога, была красноречивей всяких слов.

-Как вас угораздило,- не скрывая раздражения, спросил он.

-Темно, не видно же ничего, вот у него нога и провалилась.

-Открытый перелом,- пояснил Разумовскому Борис,- необходимо жгут наложить, а то кровью истечет, даже до больницы не успеем довести.

Видимо у Малышева был опыт в подобных вещах. Он ловко перетянул ногу ремнем и зафиксировал ее.

-Олег Михайлович, необходимо срочно в больницу.

-Я понял Борис. Давай сделаем так, ты съездишь в больницу и вернешься за мной. Думаю, у тебя займет это минут тридцать-сорок, а я пока здесь похожу.

Малышев колебался.

-Оставь мне его пистолет,- Разумовский кивнул на раненого,- если тебе так будет спокойней.

-Нет, Олег Михайлович,- принял решение Борис,- мы сейчас с раненым к джипу, а вы постарайтесь не отстать, а там уже решим.