Пути Господни (СИ)

-То, что не носишь крест, конечно грех, но твоя матушка сумела окрестить тебя незадолго перед своей смертью, пойдя против воли мужа. В этой самой церкви. Ты был худеньким, тихим малышом. Двое твоих сверстников ревели в три горла, когда отец Алексий крестил вас, а ты единственный с серьезным видом озирался по сторонам, словно пытался понять происходящее.

-Откуда вы все знаете так подробно? Кто вы?

-Я твой крестный,- улыбнулся старик.

-А у меня даже крестик не сохранился,- отчего-то вдруг смутился Разумовский.

-Вот он,- священник раскрыл ладонь,- И давно тебя ждет.

-Но почему он оказался у вас?

Священник тяжело вздохнул.

-Через два дня, после того, как тебя крестили, твой отец пришел в церковь. За его спиной, словно черные ангелы смерти, стояли несколько человек в штатском. Как он обо всем узнал, сказать не могу, но был очень зол. Он швырнул крестик на пол и придавил его ногой. Не хочу повторять, что говорил твой отец, но слово свое сдержал. Церковь надолго закрыли. Лишь много позже я узнал, что твоя матушка слегла после этого случая. Что уж там произошло между мужем и женой не могу сказать, но болела она недолго. Сгорела, как свеча,- отец Феофан перекрестился,- Больше пятидесяти лет я хранил твой крестик в надежде, что ты когда-нибудь вернешься. Нагнись.

Олег склонил голову.

-Что же дальше?- поинтересовался он.

-И дальше, и всегда, смотри на небо, и всякий шаг своей жизни так соизмеряй, чтоб он был ступанием туда.

-А как же моя дочь? Что будет с ней?

-На все воля Божья,- негромко ответил священник, а потом еще тише добавил,- и твоя...

Разумовский не совсем понял, что старик этим хотел сказать, но переспрашивать не стал. За сегодняшний вечер он и так получил столько информации, что не укладывалось в голове. В душе творилась сумятица. Жена, дочь, мать, отец, как же слеп и глух он был раньше! Душа рвалась к той, кого любил, а вот тело, которое никогда его раньше не подводило, отказывалось слушаться. Ноги в коленях дрожали, легкие с трудом выталкивали воздух из груди, чтобы хоть как-то сделать новый глоток. Острая боль пронзила грудь.

-Отец Феофан, мне бы на воздух,- с трудом произнес он.

-Я буду тебя ждать,- кивнул тот головой.

Всем телом Разумовский навалился на входную дверь. Та снова протяжно скрипнула и открылась, выпуская на улицу. Метель швырнула в лицо снежный заряд, пытаясь привести его в чувство, но он даже этого не заметил. Олег сделал несколько шагов и тяжело осел прямо в сугроб, привалившись к чему-то спиной.

-Олег Михайлович! Олег Михайлович!

Очнулся Разумовский от того, что кто-то его тряс за плечо. Он открыл глаза и узнал Бориса. Попытался улыбнуться, скривив рот. Получилось что-то среднее между оскалом и улыбкой.

-Ну что же вы Олег Михайлович,- отряхивая от снега олигарха, отчитывал его, как маленького Малышев,- разве так можно? Мы вас второй час по всему кладбищу разыскиваем. Всех на уши поставили...

-Шапку потеряли, всю голову снегом занесло. Возьмите хоть мою пока.

Не сразу ему удалось в заснеженной фигуре разглядеть шефа. Тот стоял на коленях, уткнувшись головой в памятник, а нарядная рябина словно гладила его по голове, под порывами ветра касаясь своей веткой.

Разумовский постепенно приходил в себя. Взгляд стал осмысленней.

-Боря, я нашел ее,- замерзшей рукой он стряхнул с памятника снег,- Это моя Катюша!

С фотографии смотрела молодая женщина, мягкая улыбка светилась добротой и нежностью, от которой становилось легко.

Борис непроизвольно улыбнулся в ответ.

-Как у Ирины.

-Что?!- не понял Олег.

-Жена моя, Ирина,- с грустью в голосе, признался Малышев,- улыбка у нее была, такая же светлая.

-Почему была?

-Она погибла около года назад.

-Как это случилось?- Разумовский повернулся к Борису.

Тот отпустил голову, чтобы скрыть слезы. Даже спустя столько времени, сердце все также щемило, словно это произошло вчера.

-Несчастный случай. Машина сбила. Свидетелей не было. Водитель скрылся,- Борис говорил односложно, скупо, выдавливая из себя слова:

-Дочери так и не смогли сказать правду...

Разумовский задумался: "Странно как-то получается, Малышев работает первый день, а такое впечатление, что он знает его давно. Прямо родство душ",- удивился Олег и спросил:

-Как зовут девочку?

-Василиса,- улыбнулся Борис.

-Сколько ей?

-Шесть скоро.

-Про маму спрашивает?- поинтересовался он.

-Теперь реже. Чаще рисует, но обязательно в виде ангела. Даже на фотографии, где мы все вместе, нарисовала маме крылышки. Разговаривает с ней во сне, а больше ни с кем общаться не хочет. Молчит. Показывали врачу, тот предложил пройти клиническое обследование. Я сначала согласился, отвез Василису в клинику, а теперь вот сомневаюсь...,- Малышев замолчал.

Олег вспотел: "Господи, все повторяется...".