Пути и Двери

Нам потребовалось изобрести машины смерти, подумал Унгерт, чтобы потом выживать с их помощью.

Ирония судьбы.

— Пойдем, — начальник хлопнул ветерана по плечу. — Хочу увидеть тебя в деле.

Они спустились на первый этаж и через заднюю дверь выбрались на площадку, заставленную металлическими ящиками. Задрав голову, Унгерт посмотрел на шагателей — два уродливых монстра застыли в неестественных позах, широко расставив нижние конечности. К одному исполину был подведен топливный шланг, по которому из служебной заправки качался дизель.

— Выбирай.

Унгерт недолго колебался. Приблизившись к Т-17 последнего поколения, он ухватился за нижнюю перекладину выдвижной лестницы и потянул ее на себя. Целая секция с лязгом выехала из пазов. Начальник терминала одобрительно наблюдал за действиями проходчика.

Ветеран ловко поднялся на высоту второго этажа, запрыгнул в кабину и уселся в продавленное кожаное кресло. Пристегнулся, провел взглядом по рычагам, педалям и приборной панели. Выдохнул и щелкнул запирающим тумблером под левым подлокотником. Массивная бронированная панель пришла в движение и с едва уловимым гудением заблокировала кабину.

Перед глазами Унгерта находилась тактическая амбразура. Вот только за этой щелью простирался обычный мир. Без трупов, крови, искореженных машин и прочей дряни.

Ветеран прислушался.

Ничего.

Ни свиста пуль, ни взрывов, ни пулеметного стрекота. Порт жил привычной жизнью.

Что ж, впереди много работы.

Надо заняться этими контейнерами.

май, 2020

Колодец и Коготь

Кошмары преследовали Кимтека несколько ночей кряду. Мальчик видел один и тот же сон, центром которого было черное здание возле маяка. Видения могли начинаться игрой, прогулкой по улочкам Когтя или полетом над крышами домов. Кимтек часто летал во сне, ему нравились эти странные, наполненные мистикой путешествия. Светили луны, огни Верна отражались в черной глади залива, а мальчик свободно парил над корабельными мачтами, арками и дымоходами, залетал в переулки, проносился над мостовой и трогал шелестящие кроны деревьев.

В своих снах Кимтек часто покидал полуостров — его тянуло к неизведанным берегам и далеким странам. Вот только все вылазки завершались у черного здания. Неведомая сила разворачивала беглеца, прижимала к брусчатке и тянула в сторону моря — туда, где под покровом вечной тьмы дремало нечто страшное. И это страшное пыталось дотянуться до сознания мальчика, подчинить его своей непостижимой воле.

Кимтек просыпался в холодном поту.

Ночь затапливала зрачки мрачными тайнами, странными шорохами и эхом далеких голосов. Мальчик сидел, вслушиваясь в темноту, дрожал всем телом и боялся, что сердце выскочит из груди.

Дом спал.

Родители ничего не знали о страхах своего сына, хотя он и пытался однажды поговорить с отцом. Тот отмахнулся — дескать, всего лишь кошмары. Кимтек тоже так думал поначалу — в свои двенадцать он был рассудительным и спокойным пареньком. Вот только черное здание грезилось и другим детям. Мальчикам, как правило. Тем, кто встретил свое двенадцатилетие на Когте. А еще — Лиенне, его подруге детства. Они часто обсуждали маяк и другие странности, творящиеся на полуострове, убедившись, что разговор никто не подслушивает.

Кимтек очень долго сидел с открытыми глазами — боялся засыпать. Не хотел возвращаться на побережье, мечтал навсегда избавиться от шепота в своей голове, призывавшего прыгнуть в колодец. Голос настаивал, требовал. Говорил, что мальчику понравится. Близится твое время, говорил голос, ты обязан исполнить долг.

Смирись.

Когда усталость брала своё, Кимтек проваливался в беспробудное ничто, без сюжетов и смыслов. Утром его будили на завтрак. Голова с трудом соображала, хотелось спать. Мать пыталась выяснить, что происходит, всё ли в порядке. Кимтек давал односложные ответы, и от него быстро отставали. Дирк, старший брат, уже ходил под парусом, помогая отцу рыбачить. Парню было шестнадцать, он здорово раздался в плечах и обзавелся характерной походкой вразвалочку, присущей всем морякам Когтя. Изредка Кимтек ловил странные взгляды, которыми обменивались отец с братом. В этих взглядах сквозил целый набор чувств — грусть, недоступное Кимтеку понимание и… чувство вины. Особенно это проявлялось на лице брата. Причину Кимтек осознал значительно позже.

Всё утро он помогал маме убираться в доме. Разговаривали мало. Так было и в первый день лета, когда события начали ускоряться неожиданным для Кимтека образом. В полдень его отпустили заниматься своими делами, и Кимтек завалился спать. Он боялся черного здания, но в итоге сумел подремать и почувствовать некоторое облегчение. Чуть позже он предупредил маму, что отправляется к Лиенне, и покинул дом. Полуденная жара немного спала, в переулках дул легкий ветерок. Мальчик поднял голову и увидел, что на востоке громоздятся тучи. Значит, на Коготь обрушится шторм.

Очередной порыв ветра швырнул в лицо Кимтеку пригоршню пыли. Мальчик едва не поскользнулся на брусчатке. Остановился, чтобы протереть глаза. На зубах хрустел песок.