Пути непроглядные

– Всякие странные ходят слухи, – протянул он. – Дрейвы, говорят, вернулись, демоны опять же… Монахи как с цепи сорвались, стража на ушах. Как бы не вышло чего, господа путники.

– Я заплачу, сколько пожелаешь, и еще добавлю сверх того. Прошу тебя. В случае чего ты скажешь, что ничего не знал, и это будет правда. Во всем виноват я.

– Выходит, этот ваш друг снова болен?

– Да, и серьезно. Иначе бы нас здесь не было.

– Ну хорошо, – решился наконец хозяин. – Только…

Но Рольван перебил его:

– Тогда быстрее, прошу! Она нужна мне до наступления ночи!

Хозяин раскрыл рот, но махнул рукой и вышел за дверь. Игре смотрела испуганно. Рольван улыбнулся ей:

– Вот видишь, все будет хорошо.

Он и сам поверил своему обещанию, поверил настолько, что почти не тревожился, воздавая должное сытному обеду из двух перемен и ароматному элю, принесенному расторопным слугой. Слуга – наверняка это была не собственная его затея – намеревался остаться и прислуживать за столом, но Рольван отправил его восвояси и хозяйское любопытство осталось неудовлетворенным. Зато появилась возможность накормить Игре без посторонних глаз. Если безумие и могло хоть в чем-нибудь принести пользу, то лишь в одном – впервые с тех пор, как Рольван узнал ее, Игре ела с аппетитом. Даже несмотря на свои ночные муки, теперь она казалась далеко не такой бледной и осунувшейся, как неделю назад.

Правда, застольные манеры ее нынче оставляли желать лучшего. Собрав разбросанные по столу и по полу остатки пищи и кое-как затерев разлитый эль, Рольван с уже привычной сноровкой умыл ее из кувшина в углу и усадил на постель. Никогда прежде не имевший дела ни с детьми, ни с больными, за исключением раненых в бою, за эти дни он стал опытной сиделкой, чем втайне даже гордился, особенно теперь, когда пришло время Игре распрощаться с болезнью.

Не зная, сколько времени понадобится, чтобы привести колдунью, он заранее приготовился ждать терпеливо, и поначалу у него это получалось. Он не мерил шагами комнатушку, ибо мерить было нечего – четыре шага от стола до двери, два – от двери до кровати. Не выглядывал постоянно в окно – то выходило во внутренний двор и ничего, кроме бродящих по этому двору кур да спящего в тени амбара пестрого хряка, показать не могло. Он даже, может быть, задремал бы в ожидании, если бы не опасался оставить без присмотра Игре, прикорнувшую на краю застеленной пестрым овчинным одеялом постели. При свете солнца кошмары не мучили ее и она могла поспать.

Но чем ближе к вечеру, тем тревожнее делалось у него на душе, а колдуньи все не было. Игре проснулась и теперь, усевшись на подоконнике, наблюдала за курами, которых загонял в курятник рыжеволосый, как она сама, мальчишка. Беспокойство Рольвана передалось и ей, а может быть, она просто побаивалась непривычной обстановки. Ее руки не знали покоя, тревожно теребили одежду и волосы, то вдруг принимались ощупывать ставни, закрывать их, словно Игре надеялась заслониться от подступающих сумерек. Молчание давило, как каменная плита, но Рольван не находил в себе сил заговорить.

Темнело. В городе наверняка уже закрыли ворота. Если посланный не успел вовремя покинуть Гид, они с колдуньей появятся только утром. А ночью – как же им продержаться ночь, здесь, в этих тонких стенах, где каждый звук будет слышен всему дому?! Рольван стиснул кулаки и зашагал туда-сюда по комнате, всем телом чувствуя внимательный взгляд сидящей на подоконнике девушки.

Ему казалось, что он сам уже начинает сходить с ума, когда раздался наконец стук и дверь отворилась. На пороге появился хозяин. Рольван бросился навстречу:

– Где?!

– Нечем мне вас порадовать, господа путники, – судя по виду, приносить дурные вести доставляло ему удовольствие. – Уж не обессудьте. Сделали, что могли, а ведь по нынешним временам если кто узнает, греха не оберешься, так что по чести, заплатить вам все-таки придется, как сговаривались. Сами понимаете…

– Да что случилось?! – еще немного, и Рольван зарубил бы его на месте. – Говори толком!

Игре вздрогнула, испуганная криком. Хозяин остался невозмутим:

– Нету ее, ведьмы вашей. Три дня как померла. Нечего на меня орать, я ее все равно вам не верну.

Умерла. Рольван схватился за край стола. Беспомощно оглянулся на Игре – та слушала, не понимая, что только что прозвучал ее приговор.

– Может быть… может быть, есть другая? Помоги, прошу тебя!

– Нету, господа путники. А если и есть кто, мне неведомо, – хозяин тоже посмотрел на Игре и, видимо, сжалился. – Да не печальтесь вы так-то. Завтра приведем лекаря, дались вам эти ведьмы! Он добрый малый и истинный верующий, младшего моего излечил от лихорадки, а ведь думали, как есть помрет. Глядишь, еще и получше будет, чем та бабка.

Если бы все было так просто! Рольван кивнул через силу:

– Благодарю тебя, добрый хозяин.

– А ежели еще чего нужно…

– Нет, ничего. Спасибо.

Дверь закрылась, и они остались одни. Встретив доверчивый и непонимающий взгляд Игре, Рольван подошел к ней. Не выдержав, упал на колени, прижался лбом к ее ногам.

– Прости меня, девочка. Я не смог тебе помочь.