Пути Промысла Божия

Кругом неверие, люди обезумели, не признают духовного мира, который будто бы «выдумка попов», говорят, что нет ни Бога, ни Ангелов, ни демонов, и в то же время эти окаянные, то есть бесы, внушая од ним, что они – демоны – не существуют, других мучают, являются к ним, хозяйничают в их жилищах и душах со всей дерзостью и жестокостью…

Приходит ко мне сегодня одна женщина, на первый взгляд вполне интеллигентная, прилично одетая, но в простом черном шерстяном платке, а не в шляпе, как надо было бы ожидать. Ее прислали ко мне. Рас сказывает она «великое горе», которое действительно велико. Так как мне некогда, а дело очень серьез но, то я велел ей прийти через несколько дней (завтра встреча иконы Оранской Божией Матери[5], в воскресенье служба и прочее), но поскорее.

Суть дела в том, что, получивши известие о смерти единственного сына, она почувствовала страшную ненависть к Богу, ропот, сорвала крест и сказала, что никакого Бога после сего нет… И вот ей явились демоны, которые сказали, что она правильно рассуждает, что ей остается по сему случаю в завершение всего покончить с собой… Мучения ее продолжались два месяца, она поправилась, но вот на Пасхе опять началось… Теперь она пришла с просьбой на учить ее, как ей поступать, чтобы избавиться от их влияния и возмущений.

Я ей пока велел читать прощальную беседу Господа с учениками (что она, оказывается, уже делает) и дал ей деревянный кипарисовый крестик от свято го великомученика Пантелеймона, освятивши его и помазавши его елеем от чудотворной иконы Божией Матери Иверской (в Москве).

24 апреля 1921 года

Сегодня была встреча чудотворной иконы Божией Матери. Вот доказательство силы Божией: если бы это была «простая доска», как говорят сектанты и неверы, то откуда и кто мог бы даже на сильно согнать такую колоссальную, стотысячную толпу радостного народа? А он пришел добровольно, никем не принуждаемый и не обольщаемый ничем интересным. Наоборот, кроме усталости, труда, изнеможения крайнего от тесноты, далекого пути и прочего, он ничего по телу не получил. Но благодатная сила, исходящая от иконы, заставляет все это забывать и видимо подкрепляет силы верующих. Про умиротворение душ и дарование им небесной, неземной сладости нечего и говорить.

В самый момент приноса иконы, как мы (архиепископ и я) пошли прикладываться, то чуть не наступили (обходить пришлось) на извивающуюся на земле бесноватую, которую никак не могут не сколько человек мужчин подвести к иконе. Интересно то, что сама она, душа ее, тянется к Царице Небесной, а демон в самый момент приближения одержимой к иконе весь изворачивается в ее теле и препятствует… Тонкая психологическая картина, которую надо видеть, а не описывать.

27 апреля 1921 года

Пришла опять та женщина, подвергшаяся нападению бесов, и рассказала о себе следующее.

С детства она была религиозным и нравственным человеком. (Рассказывала случаи и примеры сего.) Происходит из зажиточного класса. Когда настало время учиться, был сперва приглашен учитель на дом, а потом она поступила в Мариинскую гимназию[6], которую и окончила. В супружестве жила чисто, имела одного единственного сына. В освободительное время (1905 год) муж ее увлекся революционными идеями, перешел в Сормово[7], но был вынужден оттуда бежать из-за своих убеждений. Но вернее всего, что это был только предлог, потому что через неделю по приезде в Москву написал своим домашним письмо с «наставлением», как жить честно и порядочно, и в заключение писал, что больше к ним не вернется. (У него была уже женщина, с которой он сошелся.) В результате развода (по старой форме делопроизводства, по Высочайшему Указу) при ней остался сын ее, чего она так страстно желала и за чем, наоборот, особенно не гонялся отец, потому что сын ему мешал. Так в общем сложилась ее семейная жизнь.

Отношения с близкими, с сестрой, например, с матерью (они живут все вместе), у нее мирные, если только не принимать в расчет нерасположенности к ней самой сестры, с которой она не может сойтись с самого детства и которая ее первая оскорбляет. Но сама она ни к кому зла не питает. Исповедовалась всегда чистосердечно, грехов по стыду не утаивала, «так как знала, что духовник есть только свидетель» и прочее, процитировала она мне из «Катехизиса». Сын ее по окончании курса в Реальном Владимирском училище[8] поступил в один из специальных петроградских институтов, получил звание инженера и был взят на учет большевистской властью. По долгу службы он должен был отправиться в Саратов. Теперь начинаются события, которые в ее жизни имеют в настоящее время такое серьезное значение.