Пути-Пучи

Дошло о злодействах бар-Раввы до стражи, охраняющей покой в Иудее. Объявили охоту на него, выставили на всех дорогах дозоры, факельщики по улицам с секирами ходить стали; поймавшему же бар-Равву большую награду назначили в десять сребреников. И многие герои польстились, и охоту за ним учинили, но смеялся бар-Равва, и сам за ними охотился и всех охотившихся за ним истреблял, на мучительную смерть каждый раз обрекая и отбирая все, что только было у них, и погибли те, и никто не слышал больше о них, и о родных их тоже не слышал. Легко избегал бар-Равва, мимо стражников невидимым проходил, у них в насмешку отбирал тоже - у кого память о сыне, у кого клад, у кого удачу. Да и рядом с дозорами бесчинства неслыханные устраивал, и бояться стали бар-Раввы больше, чем Сатаны. Сатана же меж тем себя проявлял никак, словно не было Его в мире - а почему, не знает никто. И, смеясь, говорил бар-Равва:

- Нет на свете ни человека, ни войска, ни колдуна, какие способны были бы меня уловить. Пока не захочу, не поймать меня. Захочу же скоро, и тогда время мое придет! И не будет тогда на Земле Бога, кроме меня.

В Тайном Послании, написанном Иудой Искариотом и укрытом по велению Иегвы от мирских глаз до времен Страшного Суда, но отобранном вскоре членами Собрания Пути-Пучи и с тех пор ставшем для них одним из самых священных текстов, потому только, что там упоминалось имя бар-Раввы, так говорится о той одиннадцатимесячной битве, которую вели меж собой Сын Бога и Сосед Бога:

"То было сражение, людям совсем не видное, не понимали они его, а поняли бы, так ужаснулись бы ужасом великим, ибо сражались Иегва, Сын Божий, и бар-Равва, Сосед Божий, за право быть казненными на кресте распинающем, на котором человек иной раз по нескольку суток мучается от мук многочисленных - жара солнечного, болей телесных и постепенного удушения. Только смерть на кресте том могла для великих соперников оказаться истинной и последней победою".

Для Иегвы означала бы та победа окончательное соединение с Отцем Его и установление нерушимой связи между Ним и Землею, которую бар-Равва прервал. Для бар-Раввы она означала бы отлучение Бога от Земли, он стал бы посредником между Богом и Землею, и до Страшного Суда он был бы посредником между Богом и Землею, ложным посредником, он бы не слушал Бога, а делал так, как повернется его желание. А Страшного Суда не боялся бар-Равва, потому что был он далек, Суд.

Победа Иегвы означала бы также возникновение священного Триединства - Бога, Святого Духа и Сына, - Триединства, которое уже никаким злым силам - ни подземным, ни человеческим, ни небесным - расколоть невозможно, и связь с Землею Священной Троицы тоже стало бы невозможно прервать. Вот какие важные для всех нас дела решались еще при жизни наших отцов, люди. Именно к этому стремился Иегва, когда просил Отца Своего осенить несколько досок, по Иудее разбросанных, и сделать так, чтоб в конце, к празднику опресноков, доски те попали в руки столярам Шаламу и Кису, кои подряжались изготовлять для Синедриона кресты распинающие для умертвовения приговоренных преступников, а также прочих орудий для пыток. Став на крест сей и приняв мученическую кончину, стоящий на кресте том по прошествии времени чудесным образом воскресал и становился связью между Землею и Богом. Иегва, ставший на крест сей, спасал мир от козней Соседей Бога, хотя от козней Сатаны он не спасал, то еще предстояло, потому что Сатана здесь был совсем ни при чем; и хотя сам чин Правого и Левого Соседа Бога тем самым не отменялся и по-прежнему могли они бесчинствовать на Земле, но к Священной Череде Событий, до Страшного Суда доводящих, никто из Соседей будущих уже касательства не имел бы, не имели бы сил они изменить их и тем самым Суд отдалить.

Если же бар-Равва бы победил и на крест сей встал, и смерть бы принял на нем, то сила креста вошла бы в него и с Богом соединила, и в тот же миг его бы и с Землею соединила, и прервал бы бар-Равва в последний миг жизни своей связь креста с Богом, и не имел бы Бог более пути к сердцам человеческим, и скорбь вселенская воцарилась бы над миром во все времена, до Страшного Суда вплоть, и погиб бы смертью смертного Иегва, Сын Божий и Человеческий, не успев спасти мир от зла, сам же бар-Равва, воскреснув, восторжествовал бы и возымел бы, как уже сказано, власть полную над Землею, и горевали бы люди, спасительной кровью Иегвы не окропленные; ибо после смерти своей восстал бы бар-Равва и глумиться бы над живыми начал, только к мертвым не имел бы касательства, ибо мертвые - дело Бога и Сатаны, только Их власть над ними, и более никого.