Пути России. Народничество и популизм. Том XXVI

Бывало, что Энгельгардта посещали сомнения относительно перспектив выделки из образованной молодежи «интеллигентных мужиков»: «Может быть, только из мужиков могут выйти новые свободные интеллигентные люди. Может, моя мысль, чтобы интеллигентные люди делались мужиками, – фантазия. Может быть, нынешние интеллигентные люди должны сгнить в чиновничестве; может быть, наши интеллигенты только и могут, что быть чиновниками, и всегда земледельческий труд и вообще физический труд будет считаться черным трудом, недостойным интеллигентных людей»[300]. Принято считать, что скоро он разочаровался в своей идее и перестал принимать учеников.

Умер Энгельгардт 21 января 1893 года, но стремление образованных людей «к земле» не иссякло и в 1890-е. Пусть не сразу, но через много лет из практикантов Энгельгардта вышло немало настоящих работников, для некоторых из них сельское хозяйство стало делом всей жизни. Было и несколько попыток организовать «интеллигентные земледельческие общины», причем воспитанник Энгельгардта 3. С. Сычугов стал одним из основателей самой большой и известной такой общины – Криницы, существовавшей близ Геленджика с 1886 года до конца 1920-х годов. В конце 1880-х эстафету создания «интеллигентных» земледельческих поселений подхватили толстовцы, среди которых был и В. И. Скороходов, любимый ученик Александра Николаевича[301].

«Историческое призвание русского помещика» H.H. Неплюева

Николай Николаевич Неплюев (1851-1908) родился в Черниговской губернии в старинной дворянской семье, глава семейства которой, черниговский предводитель дворянства Н.И. Неплюев, оставил о себе славу реакционера. Образование, поначалу домашнее, Николай завершил в столице, в 1875 году он окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета. Получив диплом, был прикомандирован к Баварскому посольству в Мюнхене, но уже в 1877 году оставил дипломатическую карьеру и, возвратившись в Россию, поступил вольнослушателем в Петровскую академию.

Сам он объяснял свое решение влиянием совести, мучившей его в чужих краях, которая особенно давала о себе знать на светских вечерах, балах и высоких приемах. После подобных мероприятий он часто ощущал духовное томление, его не покидало осознание «собственной никчемности»[302]. Мистик и визионер, он впоследствии не раз рассказывал, что важную роль в принятии этого решения сыграло сновидение, повторявшееся многократно, где он видел себя в простой избе, окруженным крестьянскими детьми с такими одухотворенными лицами, что он чувствовал необыкновенное умиротворение[303]. Раздумья о тяжелом положении крестьянства напомнили молодому дворянину вину его предков перед народом. По его словам, он начал «стыдиться прошлого своего сословия как собственного греха», полюбив простой народ «не только любовью жалости, но и любовью раскаяния». Этот «кающийся дворянин» отнюдь не чувствовал себя «лишним человеком»: он решил лично принять «нравственную ответственность за предков перед детьми народа», вернуться в Россию и заняться делом народного образования.

Неплюев, как и другие участники коммунитарного движения, относился критически и к сложившейся в России социальной системе, и к деятельности революционных народников, критикуя не столько социальные идеалы последних, сколько методы борьбы. Есть свидетельство, что известный народник Д. А. Лизогуб в начале 1870-х годов мечтавший об интеллигентной колонии с целью привлечения в деревню интеллигенции, мог оказать влияние и на Неплюева[304], который, однако, к идее насильственной революции относился резко отрицательно.

С сентября 1880 года Неплюев начинает активные выступления в печати, он выносит на суд общественного мнения свои мысли об «историческом призвании русского помещика» в обновленной России[305]. О настроениях в современном ему российском обществе он писал: