Пути в незнаемое

Для известной части мироздания Гумбольдт предложил конусообразную схему космической эволюции, создал модель четырехмерного (геометрические параметры плюс время) эволюционного конуса. Основание конуса образует некая туманность, через звезды и планеты эволюционные линии сходятся на жизнесфере (биосфере), которая является основанием вершины конуса, образованной человечеством и продуктами его творчества (техносфера, интеллектосфера). Стало быть, на острие физического эволюционного конуса — человек. Но человек — познающий космический субъект, и потому является отправной точкой вторичного по происхождению, обратно направленного также эволюционного конуса познания; сфокусированный в человеке, конус этот, стремительно расширяясь в четырехмерном пространстве-времени, для нас размывается в бесконечности — границы его не видны и едва ли вообще существуют.

Вот в таком понимании космоса, в такой картине космоса Гумбольдт был уникален, он пошел дальше своих предшественников и современников в создании эволюционной картины мироздания, не потерявшей своего значения и для нас. И, если иметь в виду картину космоса, запечатленную в сочинении «Космос», если попытаться представить себе космос таким, каким он был в воображении Гумбольдта, можно изобразить его все же в виде двух конусов, соединенных остриями и связанных в единстве человеком; они сходятся на человеке и расходятся в разные стороны от человека. Первый конус реальной физической и психической эволюции дает начало совершенствованию сознания и, следовательно, расширению познания (второму конусу), которые увеличивают реальные физические возможности человека во взаимодействиях с окружающим миром и, в конечном итоге, тоже становятся осязаемой, зримой эволюцией (так называемое «овеществление знания», «материализация знания»).

Первый эволюционный конус — он как бы в прошлом, он история, чрезвычайно важная для понимания настоящего, но все же история. Второй конус — олицетворение будущего человечества и окружающего мира, и потому ось эволюции, напряжение эволюционного процесса исторически переместились сейчас именно во второй конус.

И, разумеется, «узел сцепления» конусов не мог при этом не испытать односторонней перегрузки, — отсюда и появление того феномена, который принято теперь называть «напряженной экологической ситуацией».

Вернемся к сказанному ранее и попробуем теперь через структуру эволюционного «узла сцепления» еще раз оценить напряженную — в геологическом масштабе! — обстановку на планете. За какие-то 300 лет «возникают» три новые геосферы. Антропосфера, корнями уходящая в прошлое, но социально уже ориентированная в будущее; техносфера и интеллектосфера, недвусмысленно прокладывающие дорогу в будущее. Они — результат и олицетворение планетной революции; ими же вызвана напряженность, в определенном смысле — перекос в эволюционном «узле сцепления»; «узел» не разрушится, но структурно он должен перестроиться.

Эту перестройку принято называть научно-технической революцией (НТР), а издержки перестройки — экологическим кризисом и т. п. Таким образом, в моем представлении нынешняя экологическая ситуация и НТР — все это следствия более глубокого и обширного общего процесса, объективно протекающего на планете и ближнем космосе и независимого в прямом смысле от волеизъявления человека. Не НТР породила напряженную ситуацию на Земле, а сама она является порождением планетной революции, ее внешним проявлением.

Но Александр Гумбольдт находится у истоков такого понимания хода событий на планете, из его «Космоса» можно вывести понимание НТР как отражения в нашем сознании неизмеримо более глубоких планетно-космических процессов, — и потому Гумбольдт вполне может быть отнесен к числу революционеров мысли.

Он преданный солдат науки, но он и революционер. Он был зорче многих своих современников.

Да, пятый том «Космоса» Гумбольдт не успел завершить — так это принято констатировать в книгах и статьях о нем.

Но действительно ли не успел? Не успел рассказать, что знал о мире живых и человеческом мире?.. Нет — что знал — в общем-то сказал, а чего не знал, сказать не мог. И не смог бы, продлись его мафусаиловы годы еще на десятки лет.

В девятнадцатом веке и в том плане, в котором ведется речь в этом очерке, величайшими революционерами в сфере мышления, в сфере миропонимания и преобразования стиля мышления можно поставить в хронологическом порядке по меньшей мере пятерых: Гегель, Гумбольдт, Дарвин, Маркс, Менделеев. Непридуманная последовательность эта и выразительна, и точна. И планетная революция, и социальный прогноз на будущее, и НТР — это ими (и близкими по дерзости ума учеными и инженерами) осознанная действительность. Отсчет феномена научно-технической революции вести надо, как минимум, с начала прошлого столетия, и, следовательно, Гумбольдта тут не минуешь.