Пути в незнаемое

Сколько раз вчера я была в Долгом переулке? Один раз, когда ехала в школу, второй раз — из школы, третий раз пошла в магазин, четвертый — из магазина. Вечером Таня ко мне приехала. С ней мы прошлись раз пять. Итого — девять раз. Может, Кирилл заболел? А может, уехал рисовать? Сегодня двадцать пятое, среда. Я ставлю в календарь еще один черный крест. Больше двух месяцев Кирилл не приходил. Таких перерывов ни разу не было. Хотя вот: январь и февраль — тоже одни черные кресты. Правда, в середине января стоит красный квадрат. Это я его встретила на улице. А ведь тогда я специально для этого в Долгий переулок не ходила. Теперь специально хожу и не могу встретить. Наверняка что-нибудь случилось. В прошлый раз, когда я Кирилла встретила, мы долго, долго гуляли. По-моему, он куда-то должен был идти и из-за меня не пошел. Я еще тогда в яму попала, и Кирилл мне сказал: «Ты ничего не видишь». Я ему ответила: «Я только ям не вижу». А он повторил: «Нет, ты ничего не видишь». Я Любе рассказала, а она говорит, что это ничего не значит. А по-моему, Кирилл хотел мне намекнуть, что я не вижу, как он ко мне относится. С Любой вообще трудно: она говорит, что я все переворачиваю так, как мне хочется. Она не верит, что я нравлюсь Кириллу. Она считает, что он ко мне относится просто как взрослый к ребенку. Неужели это правда?! Иногда со стороны гораздо лучше видно. Вот я же вижу: Люба Максу нравится. Только Макс почему-то очень странно себя ведет. Я ему позавчера об этом сказала, но он сделал вид, что не понимает, о чем я говорю. Дело его. Я уверена, что Люба долго не выдержит такого отношения. Потому что Люба — не я. Это я могу любить четыре года без всякой надежды! И ждать, ждать.

Почему-то Кирилл всегда приходит к нам по понедельникам. Папа говорит, что у него есть расписание: к кому и по каким дням он ходит в гости. По каким дням в театр, в кино, на выставки. Когда в магазин, когда книги читает.

Я терпеть не могу людей, у которых все распланировано, как, например, у нашей Семеновой. А Кирилла я люблю! Странно как.

Таня считает, что я в конце концов разлюблю Кирилла. И чтобы я скорее его разлюбила, она мне про него всякие картины дурацкие рисует. Кирилл любит кожаную одежду. У него все пальто кожаные — и шляпа кожаная, и пиджак есть кожаный — он себе специально заказывал. Так Таня меня уверяет, что у него и рубашки кожаные, и волосы кожаные, и сердце кожаное. А еще она рисует на Кирилла карикатуры: Кирилл с брюшком, беззубый делает мне наконец предложение, но так как зубов нет и он шепелявит, то я его не понимаю.

У Кирилла же в действительности зубы белые-белые, ровные-ровные. Все лицо освещают, когда он улыбается. И вообще, мне все равно, какой он. А когда нам пойдет восьмой десяток, разница даже и не будет чувствоваться: семьдесят один и семьдесят восемь. Не все ли равно.

Но Таня любит меня злить. В моем переулке живет мальчик, который очень нравится Тане. Она все время молит меня с ним познакомиться и говорит, что мне это сделать легче, чем ей, потому что он мне пока безразличен. Мы с ней даже поссорились из-за этого. Что значит «пока»! Если бы я и разлюбила Кирилла, как она мне предрекает, то неужели бы мне мог понравиться мальчик, в которого влюблена моя подруга! Даже если он и «необыкновенно красив» и «необыкновенно лохмат», как Таня рассказывает.

Телефон звонит. Это Люба. Голос странный.

— Что-нибудь случилось?

— Поругались?

— Наоборот.

— Вы же не ссорились?

— Ну… в общем, все хорошо… Понимаешь?

— Понимаю…

— Совсем, совсем хорошо. Понимаешь?

— Понимаю…

— Целый час…

— Он был у тебя?

— Да, и не только был…

— Разговаривали?

— Да… И молчали.

— Молчали?

— Ну, не так молчали… Я буду тихо говорить, слышишь? Он меня поцеловал. Слышишь?

…Я иду по улице… Нет, не так. Пусть лучше я у себя дома. Стою в том углу. Лицом к стенке. Подходит Кирилл. Я чувствую, как он стоит сзади, и не поворачиваюсь. Потом вдруг поворачиваюсь, и Кирилл меня целует. Тогда я… даю ему пощечину. А вдруг я не сумею. И промахнусь… Все женщины дают пощечины, когда любят. Их же никто не учит.