Пути в незнаемое

За оградой послышались шаги, и в просвете между кустами возник силуэт прохожего.

— Яков Ильич! — окликнул я его. — Здравствуйте!

— А, Юра! Добрый вечер! Что вы здесь делаете в уединении? Ждете кого-нибудь? — Френкель подозрительно посмотрел на меня из-под блестящих очков, слегка наклонив набок голову.

— Да нет, был на семинаре — слушал доклад о жидких кристаллах. Сидели три часа и так накурили, что я чуть не задохся. Вот и проветриваюсь здесь, в зеленых кущах.

— В каком смысле проветриваетесь? — вкрадчиво спросил Френкель. — После табачного дыма или после доклада? Это иногда тоже бывает полезно.

— А знаете, пожалуй, именно после доклада. Тут сегодня о чем только не говорилось — и об экспериментах, и о разных теориях, но как-то совершенно без всякой системы. И обсуждались почему-то одни старые работы, хотя сейчас, в сороковом году, наверное, есть много нового… Вот вы прочитали бы нам как-нибудь лекцию на эту тему.

— Скажите, а вы действительно серьезно интересуетесь жидкими кристаллами? Я слышал, что, еще будучи студентом, вы сделали в лаборатории у Репьевой специальный микроскоп с каким-то сверхминиатюрным нагревателем для одновременного наблюдения этих кристаллов в электрических и магнитных полях. Что привлекает вас в этих опытах?

Я рассказал Якову Ильичу, что жидкие кристаллы имели самое непосредственное отношение к работе, которую я тогда вел. Мне казалось возможным использовать их в качестве смазки в подшипниках с минимальным трением, необходимых для гироскопических приборов. Если в подшипнике будет образована пленка жидкого кристалла с резко анизотропной вязкостью, то в принципе можно ориентировать его молекулы — или комплексы молекул — таким образом, что в направлении вращения вязкость будет мала, а в перпендикулярном направлении, то есть в направлении оси подшипника, много больше. Тогда смазка будет удерживаться в зазоре, не выдавливаясь наружу.

Френкель слушал, настороженно подняв брови.

— А вы уже сделали такой подшипник?

Я ответил, что пока сделал прибор, в котором жидкий кристалл заключен между плоскопараллельными пластинками. И, как мне казалось, получил обнадеживающие результаты — в некоторых случаях наблюдалась очень значительная анизотропия вязкости.

— И вы измерили ее величину в разных направлениях?

— Измерил. У меня накопилось уже порядочно данных. Но некоторые вещи я сам понять не в состоянии. Очень хотелось бы обсудить все это с вами…

Френкель, привыкший к тому, что множество людей постоянно обращалось к нему за советами и помощью, остановился и, вытащив записную книжку, начал водить по ней пальцем.

— Вот, например, если не возражаете, давайте встретимся во вторник утром. Часов в десять. Посмотрим, что вы откопали в своих жидких кристаллах. Они, по-видимому, очень нравятся вам.

Я попытался объяснить, что жидкие кристаллы привлекали меня еще и потому, что в них была какая-то таинственность и удивительная, поражающая воображение красота. Иногда я целыми часами наблюдал их в поляризованном свете, любуясь бесконечными переливами красок и странными, загадочными фигурами, которые появлялись и исчезали в поле зрения. Некоторые из них были поистине великолепны.

— Возьмите, например, смектическую фазу эфира коричной кислоты. Там возникают такие фантастические картины, какие не придумает ни один самый изощренный художник. И если бы удалось зафиксировать это на бумаге или полотне, сохранив все богатство цветов, то можно было бы устроить интереснейшую выставку, выдав их за произведения некоего гениального модерниста…

Френкель задумчиво поглядывал на меня из-за стекол очков.

— Вы дайте мне как-нибудь посмотреть на них. Конечно, жидкие кристаллы должны быть очень красивы в поляризованном свете… Но мне кажется, что вы несколько упрощенно понимаете задачу об удержании смазки в зазоре подшипника. Ведь скорости вращения осей подвеса гироскопа чрезвычайно малы, и поэтому образование пленки смазывающего вещества будет сильно зависеть от характера смачивания им поверхностей трущихся элементов.

Яков Ильич оживился и с увлечением заговорил об опытах, которые, по его мнению, следовало бы поставить для того, чтобы подобрать жидкокристаллическую смазку с наилучшими свойствами.

Мы вышли на набережную. Здесь было безлюдно и тихо. Мягкий северный вечер медленно догорал, заливая багровым светом безоблачное небо и спокойную воду, по которой расходились пологие, блестящие волны. Стало прохладнее, и город неуловимо окутывался легкой сиреневой дымкой, предвестницей белой ночи.

— Куда вы сейчас? — спросил Френкель.

— Не знаю… Домой, во всяком случае, ехать не хочется.