Пути в незнаемое

Тогда в результате спора я предложил повторить задание практикума, но варьировать условия реакции таким образом, чтобы выявить значение всех трех составляющих: молекулы, радикала и среды взаимодействия. Я надеялся, что Джо примет участие в опыте, но он махнул рукой и ушел. Другие студенты тоже не проявили большого интереса — я понял, что, по крайней мере поначалу, мне надо надеяться только на себя. Не знаю что — догмат учебника, авторитет Джо или сложность вопроса, но в тот момент за мной не пошел никто, — впрочем, я не слишком переживал, мне было настолько интересно, что это было важнее прочего.

Я понимал, что по-своему Джо прав: без радикала реакция действительно невозможна. Как показать, что реакция опосредована молекулой? Я пошел за помощью к учителю. Он рассмеялся: «Вы действительно каждый по-своему правы. Только правота Джо очевидна, а вашу еще надо доказать. Попробуйте менять концентрацию молекул. Если они имеют значение, часть молекул с повышением концентрации станет условием реакции — выход ее изменится при том же химическом наполнении среды». Тут уже я засомневался, почувствовал себя в позиции Джо. Что изменится, если повысить концентрацию субстрата воздействия? Реактив «выест» положенное ему количество молекул — и только. Однако совет надо было принять — уважение к старшему было привито мне с детства. Неожиданным образом действительно оказалось, что, начиная с определенной концентрации, окисление углеводорода, хотя и незначительно, уменьшалось по сравнению с ожидаемым, — преподаватель, а тем самым и я оказались правы: большее или меньшее количество молекул в среде взаимодействия было не безразлично для выхода реакции. Я повторил опыт и убедился, что это действительно так. Тогда я провел эксперимент на стереоизомере соединения, — оказалось, что эффект насыщения имеет место и здесь. Однако более интересным был тот факт, что окисление изомера происходило вообще медленнее — форма молекулы оказывала влияние на течение реакции! Я уже хотел позвать Джо для обсуждения результатов, но, подумавши, провел еще один эксперимент: добавил в среду взаимодействия первого соединения разное количество его изомера. Неожиданным образом (хотя я интуитивно ожидал чего-то такого) обнаружилось резкое ослабление окисления по первому соединению, хотя второе окислялось так же слабей. Следовательно, дело было не в конкуренции веществ за связывание с окислителем. Я был по-настоящему доволен: мы не можем пренебрегать молекулой, мы не можем пренебрегать количеством молекул, мы не можем пренебрегать спектром молекул в среде — все это единство, имеющее значение для итогов опыта. Но то, что произошло вслед за этим, поразило меня больше всего. Джо посмотрел результаты опытов и сказал: «Так и должно было быть. Ты продемонстрировал, хотя и как-то навыворот, то, что называется эффектом очистки. В смеси реакция затруднена, а после разделения (то, что у тебя показано в первых опытах) все идет как положено. Все решает радикал, все определяется зарядом». Я понял, что нам не ставить с Джо совместных экспериментов. Он не понимает природы, он уважает учебник — возможно, потому, что он написан англичанами. И ему неинтересно то, что волнует меня. Я показал результаты преподавателю — они его тоже не вдохновили. «Ну, такое небольшое уменьшение… — протянул он. — Впрочем, — сказал он, видимо, чтобы не обидеть меня и не охладить моего пыла, — стоит покопать тут поглубже. Во всяком случае, я вас поздравляю: вы пригодны для науки, молодой человек, в добрый час!»

Много лет спустя я неожиданно поразился факту, что открытие, сделанное мною в научно зрелом возрасте, лежало, как говорят, у меня в ладонях уже в первых опытах в Мадрасе. Поразившее меня самого пластическое пространство, где молекулы были сами условием своего изменения, — это все действительно я видел тогда в мои юные годы. Видел, но не понял глубины и сути явления. Видел, но прошел мимо главного в погоне за решением важного, но, в общем-то, частного вопроса. Но и этот вопрос — значение молекулы как целого для реакции через посредство активной группы — я бы не смог его решить, будь мое мировоззрение другим. Подобно Джо Маккьюсику, я не смог бы правильно поставить вопрос исследования, а получивши наглядные свидетельства значения системы для выхода реакции, не сумел бы правильно их истолковать.

Для Маккьюсика мои взгляды казались архаичными, они для него были консервативны. Он не мог понять, что такой консерватизм помогает революции познания. Основа мировоззрения у человека должна быть верной — тогда он пройдет через испытания и не утратит себя. Он не растеряется в парадоксальной позиции между молекулой и Галактикой, увидит в той и другой общее и особенное и сделает верный вывод, а в жизни — правильный шаг. Только видимость решительной перемены, — на деле из прошлого в будущее мы несем свою определенность, и она становится не только причинной движущей силой, но и условием твоего каждодневного бытия.

7