Пути в незнаемое

В тот день занятия в полицейской школе окончились поздно, и Клив Бакстер вернулся в свой кабинет уже затемно. Устало опустился в кресло, закурил, включил кофеварку. Сегодня он провел несколько семинаров по работе с детектором лжи. Бакстер был одним из разработчиков этого прибора и крепко в него верил. Детектор был научно абсолютно обоснован. Когда человек дает заведомо ложные показания, зная, что это наказуемо, он не может не волноваться. А раз он волнуется, то, как он ни сдерживается, меняется и частота дыхания, и пульс, человек потеет, а значит, меняется электрическое сопротивление кожи. И детектор фиксирует это. Он не может узнать правду, но может заподозрить ложь. Впрочем, все это для блатной шушеры, опытные преступники, не говоря уже о разведчиках-профессионалах, так владеют собой, что детектор их не берет…

Бакстер обвел глазами кабинет, увидел драцену у окна, автоматически отметил про себя: надо ее полить перед уходом — и тут же подумал: если полью, в листьях изменится концентрация солей, следовательно, изменится электрическое сопротивление листьев. Детектор должен это заметить… Он подсоединил датчики к листу и полил растение. Стрелки индикатора были неподвижны. Жаль… Отхлебнул кофе. А что, если окунуть лист в горячий кофе? Стрелка осталась недвижимой. Бакстер взял сигарету, щелкнул зажигалкой. «А что, если опалить лист пламенем? Неужели и тогда не среагирует?» — подумал он. Только подумал, не успел еще поднести язычок огня к листу, как стрелка индикатора прыгнула! Драцена угадала его намерение, прочла его мысли!

С этого все и началось. Усовершенствованный детектор лжи, подключенный к растениям, делал в руках Бакстера форменные чудеса! Растения реагировали, когда он в их присутствии резал себе палец, бросал в кипяток живых креветок и обнимал любимую девушку. Филодендрон «волновался», когда в комнату входил человек, который накануне сломал стебель другого филодендрона в соседнем горшке. Когда мимо растения, которое стояло в комнате в момент совершения убийства, пропускали цепочку людей, среди которых был подозреваемый в убийстве, растение «указывало» на него изменением напряжения своих биотоков.

Начался форменный средневековый шабаш, колдовство, магия. Клив Бакстер получил лабораторию, быстро понял: его новые зеленые друзья могут сделать столько денег, сколько на прежней его работе ему и не снилось…

Читал и думал: неужели правда? Но ведь тогда это грандиозное открытие! Допустим, что-то приврали, с убийцей наверняка пустили «утку»: с одной стороны, эффектно выглядит, с другой — убийцы призадумаются, — кругом выгода. Ну, пусть только половина правды во всех этих сообщениях, — все равно это сенсационное открытие!

С другой стороны, как возможно, чтобы ботаники всего этого так долго не замечали? Ну, пусть у них не было детекторов лжи, но ведь биотоками растений занимались в последние годы много исследователей в разных странах. Как они могли пройти мимо такого поразительного, а главное, столь ярко выраженного явления?!

Одна швейцарская газета написала, что работы, подобные исследованиям Бакстера, ведет в Советском Союзе профессор Тимирязевской сельскохозяйственной академии И. И. Гунар. И я поехал в Тимирязевку.

Проговорили мы с Гунаром пять часов подряд. Обо всем говорили. О знаменитом его учителе Дмитрии Николаевиче Прянишникове. О военных дорогах, по которым шел будущий профессор все 1419 дней — с 22 июня 1941-го по 9 мая 1945 года. Но больше всего, конечно, говорили мы о «чувствах» растений.

— О Бакстере я знаю, — кивал Иван Исидорович. — Правда, ни одно из известных мне серьезных научных изданий не взяло на себя смелость опубликовать его результаты. Убежден, что все перечисленные опыты — чистый вымысел, рассчитанный на завоевание популярности. Мы пробовали повторить эти опыты. Резали листы на одной мимозе, — очень «чуткое», «нервное» растение, как вы знаете, — но соседняя мимоза на это никак не реагировала. И никто из ученых опыты Бакстера повторить не смог. Думаю, что и в будущем не смогут. Кстати, в случай, рассказанный вами, натолкнувший Бакстера на его дальнейшие опыты, я верю. Просто из объективного факта сделаны, мягко говоря, субъективные выводы. Бакстер не знал, что реакции растений протекают несравненно медленнее, чем у животных и человека. В момент полива, от повреждения листа при довольно грубом для физиологического опыта подключении контактов детектора, не говоря уже о погружении листа в горячий кофе, драцена не могла моментально отреагировать изменением своего биопотенциала. Для этого потребовалось некоторое время. И сигнал был зарегистрирован позднее. Случайно он совпал по времени с мыслью Бакстера о поджоге листа.