Пути в незнаемое

Это время я очень занят, перебрался из Лондона в Кембридж и начал работать в лаборатории. 22 и 23 числа работал усердно. Но сегодня приехал в Лондон, так как в Кембридже скучно и, кроме того, завтра, в понедельник, у меня кое-какие дела по закупкам.

Что касается моей работы в Кембридже, то пока еще мало ясного. Пока что знакомлюсь с радиоактивными измерениями и делаю просто практикум. Что будет далее, я не знаю. Ничего не задумываю, ничего не загадываю. Поживем, увидим. […]

Кембридж, 12 августа 1921

Получаю теперь от вас письма довольно аккуратно. Это меня очень радует. Беспокоит меня вопрос, как вы будете, когда Леня[26] уедет на Север. Вообще душа моя болит за вас.

Вот я уже три недели работаю в лаборатории в Кембридже. Дела идут помаленьку, но беда вся в том, что через 1 неделю, 20 августа, лаборатория закрывается, 3 недели каникулы. Право, не знаю, как провести эти три недели. Хочется работать, а тут, хочешь не хочешь, три недели гуляй. […]

Тут, в Кембридже, я снимаю 2 комнаты в одной семье, тут же столуюсь. Семья полуинтеллигентная, мещанская, но они очень любезны со мной. В особенности хозяйка, очень разговорчивая, по вечерам заходит ко мне и долго беседует. Разговоры неинтересные, но я на это смотрю как на уроки английского языка.

Вчера первый раз имел разговор на научную тему с проф. Резерфордом. Он был очень любезен, повел к себе в комнату, показывал приборы. В этом человеке безусловно есть что-то обаятельное, хотя порой он и груб.

Так жизнь моя тут течет, как река без водоворотов и без водопадов. До 6 работаю, после 6 либо читаю, пишу письма, либо еду покататься на мотоциклетке. Это для меня большое удовольствие. Дороги тут идеальные.

Лондон, 18 сентября 1921

Давненько не писал тебе, этому виной переезд из Эдинбурга в Лондон. Тут я пробуду дней 10, до 26-го, и потом поеду в Кембридж, за работу. Слава богу, это уже не за горами.

Позавчера послал вам посылку, в ней 2 коробки табака, одну Леньке, другую, пожалуйста, отправьте Б. М. Кустодиеву. […]

Сегодня получил ваши письма и был очень им рад. Были письма от всех, и я прочел и перечел их. Ты не можешь представить, как это на меня хорошо действует. […]

У меня на Эдинбургском съезде Британской ассоциации наук новое знакомство — это проф. Тимошенко[27]. Очень умный и милый человек. Он высокого роста, с белыми кудрями, с маленькой бородкой, бледное лицо, светлые умные глаза. От него дышит кабинетом и книгой. Он действительно умен, тот спокойный и глубокий ум, который я встречал мало у кого. В нем есть что-то обаятельное, хотя он говорит мало и редко. Всегда тихим и спокойным голосом. Я с ним провел целую неделю на съезде. Он друг Абрама Федоровича. […]

Теперь, может быть, в моей жизни один из самых критических моментов. Если я выйду победителем, то, мне кажется, я найду себе покой. Но вот что меня мучает сейчас: сумею ли я выполнить те работы, которые я задумал тут, в Кавендишской лаборатории? Не начинаю ли я опять размахиваться чересчур широко? Я задумал крупные вещи, а может быть, опять все сведется к нулю. Потом, для меня этот самый Резерфорд загадка. Сумею ли я ее разгадать? А ко всему этому еще эта неопределенность материального моего положения. Много, конечно, зависит от Абрама Федоровича. Если он захочет, то он может много сделать. А хочет ли он? Конечно, я и сам на себя тоже полагаюсь, но все же одному трудно. Ну, да даст бог. […]

Кембридж, 7 октября 1921

Работа моя тут идет вполне удовлетворительно. В смысле материалов тут лафа. Нужно что-нибудь — платиновой фольги или проволочки, — только сходи к Cambridge & Paul Scientific C°, и все получишь. Я, между прочим, познакомился с директором этого завода и с инженерами. Меня водили по заводу, и я видел кое-что забавное. Они меня снабжают всей этой мелочью из любезности, обыкновенно ее не продают. Я им, в свою очередь, оказал маленькую услугу, консультировав их в работе. […]

Кембридж, 25 октября 1921

[…] Моя работа подвигается понемногу, отношения с Резерфордом, или, как я его называю, Крокодилом[28], улучшаются. Работаю усердно и с воодушевлением. Кое-каких результатов уже добился, но тему взял трудную и работы уйма

Сейчас в Кембридже академик Щербатской[29]. Он рассматривает какие-то санскритские рукописи, так что я с ним вижусь и это доставляет мне удовольствие поговорить по-русски.

Кембридж, 1 ноября 1921

Получил сегодня от тебя 3 письма. Это всегда для меня большая радость. Но по тону этих писем я чувствую, что ты устаешь от работы и очень утомляешься. Ты знаешь, моя дорогая, работа, когда ее мало, — это плохо, но когда ее много — это тоже плохо. Поэтому сбавь пара и не нагружай так машину. Ты читаешь лекции в стольких местах, что у меня прямо волосы дыбом встали.