Пути в незнаемое

Я обмундировался и теперь имею приличный вид. Что я имею приличный вид, об этом я сужу по следующему. Когда я подходил к «bobby» (так называют тут в шутку полицейских) и спрашивал их дорогу, то в моем прежнем костюме они брали меня фамильярно под руку и говорили, куда идти. Теперь они больше не берут меня под руку и обращаются ко мне «sir». Тут англичане очень строги с костюмами по-прежнему. Так, пока я ходил и искал себе квартиру в кепке, то все говорили, что у них нету квартир. Надев хороший костюм, я снял себе квартиру в том же доме, где накануне сказали, что квартир нету, а оказалось сразу две, из которых я одну и снял.

Вчера был в King’s College[19], видел профессора Ричардсона[20], члена Королевского общества. Европейский ученый. Так увлекся, что проболтал с ним 1¹/₂ часа. Умный парень, но я, кажется, хватил через край, вел себя не с должным почтением и пустился нахально в спор. В следующий раз буду посдержаннее. Потом только я заметил, что ассистент этой знаменитости пялил на меня глаза. Но, во всяком случае, профессор Ричардсон был очень любезен, дал мне необходимые сведения, и завтра мы с ним условились опять свидеться. Он выглядит совсем молодым.

Завтра вечером приезжает в Лондон Абрам Федорович [Иоффе]. Я получил от него телеграмму и пойду его встретить…

Лондон, 27 июня 1921

Вот уже 10 дней как от вас нету писем. Я думаю, что это, наверное, какая-нибудь задержка в почте, а вы, наверное, по-прежнему аккуратно пишете. Ну, как ваши дела? Что ты поделываешь?

Что касается меня, то я ничего себе. Тут я поближе узнал Алексея Николаевича Крылова[21]. И чем больше я его вижу, тем симпатичнее он выглядит. В особенности он хорош, когда рассказывает что-нибудь…

3.VIII.21

Прервал письмо, как видишь, на 6 дней. Это потому, что я уезжал из Лондона в Манчестер. Ездили мы в Манчестер с Абрамом Федоровичем для того, чтобы повидать известного профессора Брэгга[22]. Добрались в Манчестер с некоторыми приключениями. Теперь, в связи с угольной забастовкой, которая, кстати сказать, уже закончена, очень непостоянно расписание поездов. И когда мы прибыли на станцию, то оказалось, что тот поезд, на котором мы рассчитывали ехать, идет только до Дерби. Мы рассчитали тогда, что если мы доедем до Дерби и там переночуем, то не опоздаем в Манчестер на свидание с профессором Брэггом. Но когда мы приехали в Дерби, то оказалось, что там международная выставка (сельскохозяйственная) и все гостиницы переполнены. Тогда мы пошли в полицию просить ночлега. Там нам дали несколько адресов, и после больших трудов мы отыскали себе две маленькие комнатки, довольно-таки грязные, даже без электрического освещения, а с газовыми рожками. Как только мы собрались спать, пришла хозяйка и сказала, что еще два молодых человека желают у нее ночевать и не согласимся ли мы переночевать на одной кровати. Но я довольно решительно ее спровадил, и мы более или менее с комфортом провели ночь.

На следующее утро добрались до Манчестера. Там нас встретили хорошо, кормили обедом, сам Брэгг очень мил. Он очень молодой, всего 32 года, но парень в своей области знающий и рассказал нам довольно много забавного. Там же мы встретили проф. Сечфилда, он хорошо говорит по-русски (6 лет был в России), он хочет организовать англо-русский институт и обсуждал его проект с Абрамом Федоровичем. У него мы пили чай.

На будущей неделе мы все приглашены к писателю Уэллсу на обед, куда будут приглашены и английские ученые. Собираемся ехать в Кембридж повидать проф. Резерфорда. […]

Лондон, 13 июля 1921

…Было много работы, и потому не писал. Был у Уэллса на рауте, был также на чае у Райта[23]. Познакомился там с Бернардом Шоу, Содди[24], лордом Холденом[25] и пр. Можно сказать — здорово! Но не буду останавливаться на этом всем, так как есть более важное, о чем тебе надо писать. Дело в том, что, по всей вероятности, я останусь тут на зиму и буду жить в Кембридже и работать у проф. Резерфорда. Он дал свое согласие, мы были у него вчера. Наше представительство тоже согласно оставить меня тут. Не знаю, радоваться мне или нет. Уж очень душа моя болит за вас, мои дорогие. Что вы там будете делать без меня? Но, с другой стороны, [эту] зиму я [бы] работать не мог. А у меня теперь в жизни все, что есть, — это работа, да вы все, мои дорогие.

Я вас постараюсь поддержать. Конечно, я сделаю все, что от меня зависит. Но если я не использую этого счастливого стечения обстоятельств, то, конечно, долго придется ждать. А время идет, и много уже потеряно. Боюсь также за себя, что соскучусь очень среди англичан. Поеду в Кембридж через две недели, и за работу. Тороплюсь кончать закупки тут. […]

Лондон, 24 июля 1921

Сегодня день твоих именин, я помню это и посему поздравляю тебя и желаю тебе всего хорошего.