Пути волхвов. Том 2

Воздух дрожит и плавится, перелесок трудно узнать, словно его заколдовали, подменили, взрастили из тоненьких стволов могучие чёрные деревья. Огарьку кажется, что он смотрит сквозь неровное слюдяное окошко, оплывшее и мутноватое. Но самое чудесное – не это.

Перед ним стоят трое. Молодой лешак с оленьими рогами, которого он уже встречал, исполнил просьбу и привёл отца. Смарагдель высок и широкоплеч, глаза его горят самоцветами, одеяние сверкает то ли росой, то ли осколками мелких камней, на голове – целая корона из переплетённых ветвей, не то надетый венец, не то рога, как у сынка. Но кроме двух лесовых Огарёк видит кого-то третьего – невысокого щуплого незнакомца в чудной, какой-то нездешней одежде. Плечи, грудь и руки незнакомца облепили светляки, и весь он светится, как фонарь, но из-за неровного сияния ползающих, вспархивающих и опускающихся обратно светляков Огарёк не может разглядеть его лицо.

Рудо бьёт хвостом по земле и срывается, бежит встречать Смарагделя. Лесовой быстро гладит пса, в два широких шага подлетает к Кречету, но не склоняется, а бесстрастно взирает на него, не с тревогой, а скорее с любопытством. Огарёк до скрипа стискивает зубы. Его злит равнодушие лесового, но он молчит, чтобы не спугнуть всесильного нечистеца.

– Ты хочешь сохранить ему жизнь? – произносит незнакомец со светляками. Его голос скрипуч и звучит гулко, будто он говорит в глиняный горшок. Огарёк понимает, что спрашивают Смарагделя, а не его.

– Сохраню.

Смарагдель отвечает твёрдо и сухо, но Огарёк видит, что у него нет с собой чарки с водой. Огарёк смотрит на молодого лешака, тот выглядит взволнованным и сторонится человека со светляками. Поймав взгляд Огарька, он подходит ближе и шепчет:

– Я всё сказал. К отцу явился Господин Дорог. Будь осторожней, человек. Он видит всего тебя.

По спине Огарька ползёт холодная дрожь. Он косится на человека со светляками и видит, что лицо у него то молодое, то старое, а в волосах появляются и исчезают серебристые пряди.

Господин Дорог скрещивает руки на груди и облокачивается на деревце. Он ничего не делает, просто наблюдает, и его странное лицо не выражает абсолютно ничего, словно он – костяная фигурка, кукла, забытая кем-то в лесу. Воздух вокруг него иногда начинает дрожать, меняться, и Огарёк отворачивается, задохнувшись от нахлынувшего ужаса.

– Видишь теперь? – скрипит Господин Дорог.

– Что? – хмурится Смарагдель.

– Те твари. Безликие. Они были в Липоцвете. С ними сражался твой сокол.

– Ты их послал? – гневно взрыкивает Смарагдель. В перелеске поднимается ветер, Огарёк обнимает Рудо за шею. С псом не так страшно. Огарёк напуган и растерян – Кречет лежит совсем белый, а эти двое тратят время, выясняя что-то своё.

Господин Дорог достаёт из кармана золотую кудель и начинает вытягивать тонкие ниточки. Некоторые нитки растворяются в воздухе, некоторые рвутся и осыпаются бурой трухой, а какие-то он наматывает на свои длинные пальцы и переплетает между собой.

– Я их послал. Я тебя послал. Я послал этого мальчика из Мостков. Я, всё я…

– Не ври. Надо мной у тебя нет власти.

– Может, и есть, тебе откуда знать? – Не отрываясь от кудели, Господин Дорог небрежно поводит плечом. Три светляка взлетают, кружат в воздухе и садятся обратно.

Смарагдель возвращается к Кречету и наконец-то приседает на одно колено, протягивает когтистые руки к сокольему лицу. Он осторожно трогает стрелу и рубаху, бурую и заскорузлую от крови.

– Ты позволишь?

«Скорее, хватит языками трепать! Вы живёте вечно, вы не люди вовсе, а он – человек, и скоро умрёт!» – хочет закричать Огарёк, но его горло будто сдавливает чьей-то рукой, он может только злиться и скрипеть зубами от бессилия.

– Иди, набери воды, – позволяет Господин Дорог.

Смарагдель ступает спиной вперёд, и его поглощает тьма, остро пахнущая мшистым еловым лесом. Лешачонок остаётся, почтительно смотрит на Господина Дорог и склоняется над Кречетом. Сидит так с минуту, а потом ахает, прикрывая рот рукой.

– Так не дышит больше, Господин Дорог.

Огарёк не верит своим ушам.

– Значит, не моё больше дело, – говорит Господин Дорог так спокойно и обыденно, словно перед ним не человек умер, а муравья раздавили. Нити в его пальцах сияют, переливаются и уже сплетаются в дивный узор. Огарёк не может поверить своим ушам. В горле клокочет гнев.

– Всё из-за вас! – не выдерживая, кричит Огарёк. – Нужно было сразу нести воду! Сразу! Зовите свою Владычицу Яви! Всех, кого угодно, зовите, хоть само лихо морское! Он жить должен, понимаете?

Господин Дорог ухмыляется.

– Это решаю не я. Я только пряду пути. И если захочу, спутаю твой так, что будешь молить Владычицу Яви, чтобы она скорее пришла и взмахнула над твоей нитью серпом.

– Так махала уже! А я – вот, перед вами!

– Потому что так мне было угодно, – улыбается Господин Дорог и разводит руками, сплошь запутанными золотыми нитками. Улыбка у него выходит какая-то отстранённая и неживая.