Путями Ионы

Говорят, что время сильнее географии. Кунгурские пространства с блеском (в прямом и переносном смысле) опровергают это. Приметы времени в этой искристой ледяной пустыне стерты: такие же сосны встречали новгородских первопроходцев, на такие же заячьи и лисьи следы натыкались кунгурские купцы, перевозившие чай.

«Система жизни» очень медленна в этих местах, и в этом ее преимущество: новейшие новшества, приходящие из столиц, здесь долго пробуются на вкус, приспосабливаются, изменяются, и, в конечном итоге, обезвреживаются. География, стало быть, сильнее времени.

Пермь

Пермь, как великое множество уральских городов, в детстве была горным заводом. Здесь работали угнетенные мастеровые и свирепствовали ноздродеры – приказчики. Потом город стал центром губернии. Теперь это – столица Пермского края, считающая себя конкурентом Екатеринбурга в борьбе за гордое звание «столица Урала».

Кроме того, Пермь является одним из главных претендентов на звание «город контрастов». По берегам финансовых рек выросли магазины и дома, делающие вид, что они оказались здесь случайно и место их где-нибудь в Москве. В тех районах города, где эти благотворные потоки далеко,– «мерзость запустения». То же самое относится и к людям: бьющая в глаза роскошь (нескрываемая, нахальная, потому что «недавно – случайная») и неизлечимая бедность.

Характерной особенностью Перми также является колоссальное количество нечитаемых надписей на стенах всего, что вокруг, и не менее колоссальные лужи. Их размеры подтверждают тот факт, что суша в отличие от воды имеет на нашей планете преходящий характер. В лужах отражается пермская жизнь: семечки и их неутомимые поедатели – парни в спортивных костюмах, разрисованные девушки в невозможных юбках, молчаливые дети и оставшееся на обочине жизни старшее поколение.

Главный цвет города – серый. Немытые со времен потопа автомобили, щербатые стены домов, асфальт под ногами, небо вверху, – все серое. Камские просторы делают эту серость еще более впечатляющей.

Попытки вырасти из провинциальных штанов ни к чему пермяков не привели до сих пор. Несмотря на обилие атрибутов большого города, Пермь смотрится большой деревней или, в лучшем случае, разросшимся поселком городского типа. Ведь провинциальным город делают не размеры и не экономическое развитие, а то, что творится в головах и душах жителей. Речь идет о внутреннем развитии и, в конечном счете, о культуре.

Именно она определяет жизнь города и его внешний облик.

Можно, конечно, выставить как контраргумент то, что Пермский университет – старейший на Урале, а местная балетная школа считается одной из лучших в стране. С этим никто не спорит. Но их деятельность и значение для общей жизни города несравнимы, например, с влиянием телевидения и интернета (в их худших проявлениях) – нынешних «властителей дум». Думаю, что не каждый молодой пермяк знает, кто такие Дягилев, Бурков, Серебренников или Осоргин. «Хаос в головах» находит проявление в упоминавшихся неандертальских надписях на всех доступных стенах, в мусоре под ногами, всеобщем сквернословии и т.д., и т.д.

Надо заметить, что влияние культуры на провинциальность или непровинциальность касается не только городов, но и многого другого: человека, группы людей, и в конечном счете государства. Важность культуры тем более очевидна, что она прямым образом влияет на мораль (имеется в виду глубокая внутренняя культура), а государства, как известно, не могут существовать, если все их граждане аморальны.

Пара пояснений к теме «человек и культура». Имелись в виду не те моменты, когда культура подавляет (или не подавляет) натуру, не их борьба, а когда культура становится частью натуры. То есть мало прочитать, например, «Божественную комедию», и даже мало быть ее знатоком. Необходимо, чтоб она стала частью внутреннего существа, изменила его. Как это ни парадоксально звучит, но бессмертие, в том числе и бессмертие художественного произведения, находится в людях, в их мыслях, эмоциях, поступках. То есть бессмертие находится в смертном, и наоборот. «Божественная комедия» может существовать только при условии взаимодействия с человеком, читателем. В противном случае – это просто листы бумаги. Следовательно, город, изнутри пропитанный культурой, внешне бессмертен и красив, и никаким захватчикам не стереть его с лица земли. Все восстановимо.