Путями Великого Россиянина

Хотя вечерний выпуск «Бинтанг Тимур» за 12 февраля 1883 года был сверстан в основном из материалов, взятых из правительственного официоза «Ява боде» и либерального, но пока не вызывавшего у колониальных властей никаких претензий журнала «Де стюв», подбор перепечаток и то, как в газете яванцев они подавались читателю, говорили сами за себя. Это была уже откровенная крамола, причём крамола, авторами которой выступали не туземные бунтари, а сами же господа голландцы, в том числе сын высокопоставленного полицейского полковника, осуществлявшего также цензурный надзор за всей яванской прессой.

На следующий день батавская газета «Ньювс ван ден Даг», принадлежавшая голландским торговцам и биржевикам, потребовала всю редакцию «Бинтанг Тимур» повесить, Иоганна ван Рен- нефта выдворить из Нидерландской Индии вон, Миклухо-Маклая на Яву больше не пускать, а редакторов «Ява боде» и «этого сопляка» Э. К. Лиаана отправить в тюрьму кормить вшей. Полковника же К. Р. Лиаана, по мнению «Ньювс ван ден Даг», следовало выгнать из полиции с позором.

Воинственный орган торговцев и биржевиков поддержали не менее непримиримые газеты «АИД де Преангербоде», «Сурабайсх хандельсблад» и даже обычные умеренные «Индисхе Гиде» и «Де локомотиф».

Шум был настолько велик, что о нём заговорили в Европе. При этом Миклухо-Маклай, в то самое время в третий раз шедший на русском корвете к северо-восточным берегам Новой Гвинеи, наверное, и не подозревал, с какими страстями обсуждалось в европейской печати и научных кругах его мимолётное батавское интервью...

* * *

Ну да, я давно твержу, что Уоллес вместе с Лансберге порют чепуху, – сказал профессору Фридриху Мюллеру Адольф Бастиан – председатель Берлинского географического общества и друг Маклая. – Древняя империя – и вдруг какие-то народцы, разрозненные племена! Наш коллега Маклай, безусловно, прав, именно народ, имеющий все основания представлять собой единую нацию.

Тучный Мюллер хохотнул:

- Островоиндийцы!

– Действительно, – подумав, согласился Бастиан. – Бред ка- кой-то – Островная Индия!

(«Островная Индия» переводится как «Островная Вода», что и правда звучит нелепо.)

- Ты предлагаешь что-то другое?

- Предлагаю? Почему предлагаю? Впрочем... Гм... У малайцев есть отличное слово «нусантара» «островная родина». Хорошо, а?

- Неплохо, но голландцы на это не пойдут. Если они переименуют свою часть островной Индии в Нусантару, тогда, избрав для неё туземное название, будут вынуждены признать и туземную нацию. Можешь не сомневаться, не попасть в эту твою ловушку ума у них хватит.

Бастиан собрался было что-то возразить, но, как часто с ним случалось, с неожиданным восторгом воскликнул:

– Эврика! Индонезия!..

И, немного поостыв, засмеялся:

- Она учёный вариант того же словесного бреда, зато не придерутся. И всё равно лучше – Индонезия, индонезийцы! Красиво, а? Нет?

(Для словосочетания «Индонезия» Бастиан взял те же слова, что и в «Островной Индии»: санскритское «инд» – «вода» и греческое «несос» – «остров», что в буквальном переводе даёт лишь перестановку слов – «Водяные Острова».)

- Что ж, пожалуй, – с бюргерской рассудительностью одобрил Мюллер[4] и взял на себя все расходы по изданию новой географической карты Юго-Восточной Азии, на которой отныне (карта вышла в 1884 году) Нидерландская Индия будет именоваться Индонезией. И только внизу под этим словом ещё шесть десятилетий придётся писать: «Нидрл.», то есть колония Королевства Нидерландов.

Так родилось имя Индонезии, ставшее не только новым географическим термином, но и сыгравшее огромную роль в жизни и дальнейшей судьбе страны.

Теперь все 282 султаната и 16 «государств» голландских колоний не только географически, но и юридически превращались в одну страну, ибо за ней и голландцами, и всем просвещённым миром было признано одно общее название – Индонезия, что само собой подразумевало единую страну, а значит, и единый народ – индонезийскую нацию, каждый представитель которой с полным правом сейчас мог сказать: «Я – индонезиец».

Для сплочения всех сил народно-освободительного движения под одним общим знаменем это имело едва ли не самое важное значение. И спустя полвека голландцы в этом убедились. Когда в 1945 году, уже не способные сохранять свои колониальные владения в Юго-Восточной Азии, они попытались, применив прежний принцип раздела Нидерландской Индии, создать на территории

Индонезии семь «автономных» штатов и девять марионеточных «государств», а также закрепить автономию султанатов, ничего у них не получилось.

17 августа 1945 года на многолюдном митинге в Джакарте индонезийский народ устами своего первого президента Ахмета Сукарно торжественно заявил:

«Мы, индонезийская нация, настоящим провозглашаем независимость Индонезии...» и, разумеется, неделимость и единство страны.

Одно, но великое слово объединило в единую нацию сотни разноязычных племён и десятки народов. Бхиннека тунггал ика – единство в многообразии!

* * *