Путин. Человек с Ручьем

Как обычно долго, Владимир Путин, истощая терпение собравшихся, отвечал на вопрос про Украину. Между тем он рассказывал об эксклюзивных подробностях своих переговоров с Петром Порошенко, об обмене пленными и размещении и охране сотрудников ОБСЕ в ЛНР и ДНР на линии разграничения и российско-украинской границе, и стоило прислушаться: такое было в первый раз. Впрочем, это лишний раз подтверждало уж совсем не новое предположение о том, что Владимир Путин и Петр Порошенко легко и часто разговаривают друг с другом…

— Теперь по поводу Саакашвили… — говорил российский президент. — Считаю, что то, что делает Саакашвили, — это плевок в лицо грузинского народа и плевок в лицо украинского народа. Как вы это терпите до сих пор? Он же человек, который был президентом независимого грузинского государства. А теперь носится по площадям и кричит на весь мир: я украинец! Ну а что, на Украине нет настоящих украинцев? И Украина все это терпит, понимаете? Так жалко на это смотреть. У меня сердце кровью обливается!..

Нет, не похож он сейчас был на человека, с которым такое происходило.

Я думаю, что у него вполне рабочие отношения с Петром Порошенко сейчас. И были такими. И он понимает, я думаю, что Порошенко как бывший бизнесмен (а на самом деле не бывший — их не бывает, бывших), он такой, ну, договороспособный. И главное, Петр Алексеевич Порошенко про себя, конечно, такого же мнения. И он же бизнесмен-то неплохой был. Правда, чем дальше они сотрудничают, тем, мне кажется, у Путина все больше и больше разочарований. Потому что бизнесмен-то он бизнесмен, но надо делать скидку на то, что он — украинский бизнесмен. А это особая порода бизнесменов. С которыми договариваться можно — они договороспособны, — но бессмысленно. Потому что, я думаю, нет договора, который они не способны нарушить… прямо в момент подписания. В душе, по крайней мере. Ну нет, принципов нет никаких.

Но, повторяю, договороспособные все. Просто тяжело иметь дело с украинскими бизнесменами. Это подтвердит любой, кто имел с ними дело. А уж иметь дело с украинским бизнесменом, который стал украинским президентом… ну это вообще невыносимо просто, я думаю. Это страшно тяжело. И нет более тяжелой ноши, мне кажется, для коллеги такого президента. Но и с ним они на самом деле, по моим представлениям, регулярно созваниваются — опять же гораздо чаще, чем это принято думать. Отношения есть практически со всеми более или менее заметными людьми. Они же понимают, что он уже очень давно и много работает в этом и что он будет работать в этом еще шесть лет, а это огромный срок. Который пролетит незаметно.

На три опустевших рядом со мной места тем временем уже присели журналисты, до начала пресс-конференции бунтовавшие по поводу предложения одного режиссера съемок, попросившего освободить проходы, насчет того, что им предложили смотреть ее ввиду нехватки мест из пресс-центра («А мы зачем тогда приехали?!! Провокатор какой-то!!!»). И теперь эти американские коллеги представлялись мне (и уже, видимо, всегда будут представляться) образцом этичности и гуманности: наши люди, только что появившиеся и решившие нагнать упущенную выгоду и понявшие, что успеть можно, кажется, еще все, казалось, теперь уже прямо в рот засовывали мне свои плакаты с недостоверным изображением каких-то красных ракет…

А Владимир Путин тем временем оценил работу правительства на удовлетворительно, сам задав систему координат, в которой были еще и хорошо, и удовлетворительно. Впрочем, возможно, он и не вкладывал в эту оценку такого трагического смысла, а просто посчитал, что сказать «хорошо» будет перебором…

В какой-то момент внимание президента вдруг обратил на коллег журналист из «Учительской газеты»:

— Конечно, хорошо быть Андреем Колесниковым или Сергеем Брилевым, привлечь внимание гораздо проще… А я хотел про Сирию…

— Вы назвали фамилию Колесникова, — перебил его господин Путин. — Ему не трудно быть Колесниковым, потому что о нем все время говорят. Назовите свою фамилию.

Журналист оказался Арсланом Хасавовым и попросил Владимира Путина сделать его своим резидентом в Дамаске по подготовке гуманитарной интервенции в Сирии.

Качалась на высокой палочке табличка «Вятский квас»… Но, видно, вышло его время, перебродил.

Очень коротко Владимир Путин ответил на развернутый вопрос Татьяны Фельгенгауэр: