Путин против Путина. Бывший будущий президент

Современный российский консерватизм не может быть строго коммунистическим. Это течение следует назвать либо «реваншизмом», либо «реставрацией». Коммунистическая догматика всегда отрицала преемственность советского строя царизму и осмысляла в исключительно черных красках период новейших демократических реформ. Следовательно, ортодоксальный коммунизм не является полноценным консерватизмом.

Современный российский консерватизм не может быть либерал-демократическим. Несмотря на то что именно либерал-демократическая модель в экономике и политике была идейной платформой победивших реформаторов в ельцинский период, она является революционной и настаивает на радикальном разрыве — как с советским прошлым, так и с наследием царизма. Не случайно советский и досоветский периоды истории запрессовались младореформаторами в один уничижительный термин — «красно-коричневые».

Современный российский консерватизм не может быть и чисто монархическим, так как тогда следовало бы вычеркнуть из национальной истории и советский, и новейший либерал-демократический периоды.

Особенность российской политической жизни в ХХ веке такова, что основные ее этапы находились друг с другом в прямом и жестком концептуальном противоречии, сменяли друг друга не по линии преемственности, но через революции и радикальные разрывы. Это ставит перед формулой современного российского консерватизма серьезные проблемы: преемственность и идентичность России и русского народа не лежат на поверхности; для выхода на последовательно консервативные позиции необходимо предпринять усилия, возвышающие нас до уровня нового исторического, политического, цивилизационного и национального обобщения. Современный российский консерватизм не данность, а задание. Возможно, поэтому Путин и улыбается.

Последовательный российский консерватизм должен связывать воедино исторический и географический пласты национального бытия. Оптимальной формулой такого консерватизма является веер евразийских обобщений и интуиций. Напомню, что евразийцы уже в первые годы советской власти настаивали на цивилизационной преемственности СССР в отношении Российской империи.

На самом деле размышление о современном российском консерватизме, по сути, и есть размышление о евразийстве, синтезирующем русскую политическую историю на основании уникальной геополитической и цивилизационной методологии. Россия, понятая как Евразия, обнаруживает свою неизменную и постоянную суть, свою идентичность в истории — от мозаики славянских, тюркских и угорских племен, через Киевскую и Московскую Русь, к Великой континентальной империи, вначале — «белой», потом — «красной», вплоть до сегодняшней, несколько растерянной, но внутренне собирающейся для нового исторического рывка демократической России.

Гандикап либерального консерватизма

Некоторая неготовность сделать евразийство официальной идеологией современной России оставляет свободное пространство для разнообразных демагогических демаршей вокруг толкования консерватизма. Так вчерашние либерал-демократы, привыкшие к интеллектуальным pret-a-porter из-за океана, явно намереваются предложить нам под видом консерватизма прямолинейный ремейк с англосаксонского (точнее, американского) оригинала.

В США есть собственная традиция консерватизма, которая, как и положено, исходит из приоритета национальных интересов США, наделена серьезным мессианством — «американская цивилизация как пик человеческой истории», чтит прошлое и стремится сохранить и упрочить позиции своей великой державы в будущем; исповедует верность патриотическим ценностям, религиозным, политическим, социальным и культурным нормативам, выработанным в ходе исторического развития. Это естественно, и сегодня американский консерватизм закономерно процветает — США достигли небывалой мировой мощи, что внушает ее гражданам вполне обоснованное чувство гордости и уверенность в своей правоте.

Но прямой перенос «республиканского» американского консерватизма на российскую почву дает абсурдный эффект: получается, что «сохранению» («консервации») подлежат те ценности, которые не только не являются традиционными для русской истории, но которые практически отсутствуют и в современном российском обществе, всячески противящемся их внедрению.

Россия — древняя сухопутная империя с сильным коллективистским духом, с традиционно жестким административным управлением и специфическим мессианизмом. США — относительно новое морское образование, заведомо верставшееся как лабораторный вариант внедрения в жизнь прогрессистских буржуазно-демократических принципов, вызревших в среде крайних протестантских сект. То, что для американской цивилизации — ценность, для русских — грех и безобразие. То, что они уважают, нам противно. И наоборот.