Путин. Путеводитель для неравнодушных

Вообще, никто не пытался объяснить, что произошло, но получилось так, что в какой-то момент Ходорковский искренне перестал воспринимать страну как независимый субъект права. Он ощущал Россию скорее придатком своей нефтяной компании, ее службой. Попытка объединиться с западными компаниями дала бы ЮКОСу возможность в конечном итоге стать экономически больше, чем государство, и уже самому управлять государством. Здесь точки зрения расходятся: то ли это был сам Ходорковский, то ли люди его окружения, в первую очередь Невзлин. Об этом многое может рассказать Ольга Костина, которая была одной из жертв покушения, устроенного людьми Невзлина. Ходорковский действовал методами, которые, вежливо говоря, не позволяют к нему относиться как к ангелу. Это и непонятная гибель мэра Нефтеюганска Петухова, и смерть многих других людей, которая каждый раз происходила в на редкость удачное время и на редкость выгодно. Что меня всегда удивляло, так это то, что демократы начинали кричать: «А что, другие разве нет?» Это очень неубедительно, потому что звучит примерно так: если ты поймал Чикатило или Пичужкина, то отпусти его, пока не поймаешь всех остальных насильников и убийц. Конечно, с другой стороны, гораздо более разумна иная фраза: если вы инкриминируете убийство, то за организацию убийства и судите. Эта фраза справедлива, она и должна звучать. Но здесь надо четко понимать, что мы говорим о России, притом о России на том историческом этапе, при той правовой системе, которая была унаследована от предыдущего олигархического периода.

Основная проблема в том, что как только дело Ходорковского началось, дальше пошел работать механизм, подключились бизнес-интересы разных людей. Притом это были интересы разных группировок, начиная от близких к «Русснефти» и заканчивая близкими к «Сибнефти». И не случайно говорят, что за многими бизнес-интересами просматриваются классические ухищрения Романа Аркадьевича Абрамовича. Я не могу ни оспаривать это, ни соглашаться, но многие указывали пальцем на него, также как и на Игоря Ивановича Сечина и близких к нему людей из компании «Русснефть». Может быть, это уже «задний ум», однако я не исключаю возможность того, что эти люди принимали участие в разработке схемы борьбы с Ходорковским.

Очевидно, что для самого Путина экономический аспект был абсолютно вторичен, а первичным был тот факт, что Ходорковский, не скрываясь, стал заявлять о своих политических воззрениях, при этом, как было доложено Путину, он «весь по локоть в крови» и при этом остается крайне нечистоплотным в вопросах налоговой и экономической деятельности. Я не говорю, что он так себя вел; я говорю, что так было доложено. Но, коль скоро речь зашла о политике, нельзя не отметить, что позиция, которую занимал Ходорковский, была далека от прозрачности. Я не говорю о большом количестве мест, которые он и его компания «держали» в Государственной Думе, контролируя при этом очень разные политические направления. Удивительным было то, что, когда СПС пытался договориться с «Яблоком», Чубайс разговаривал не с Явлинским, а с Ходорковским. Явлинский мне рассказывал: на последних для «Яблока» (перед арестом Ходорковского) выборах в Государственную Думу Ходорковский заставил Явлинского включить в список определенных людей, чего он никогда не делал раньше. Это было немыслимо. Тогда же Ходорковский стал впрямую заявлять об изменении государственного строя и о введении парламентской республики. А поскольку еще шла скупка мест в Госдуме, то заодно было ясно, кто станет премьер-министром, кто будет управлять страной (либо Ходорковский, либо его креатура). С другой стороны, большую роль играли люди, создающие у Путина ощущение тревоги, то есть Путину постоянно попадали на стол сообщения о том, что Ходорковский находится там-то и там-то в тот же самый момент, когда и другие оппозиционеры, встречается с ними, ведет переговоры. Вот они вместе прилетели в какой-то город, выступили на каком-то митинге. Потом выяснялось: да, действительно, и тот и другой были в одном и том же городе, но в совершенно разное время. Или сообщали, что Ходорковский на какой-то встрече сказал о Путине то-то и то-то, а здесь обозвал его так или сяк, — то есть постоянно создавался колоссальный негатив. И для Путина, как для всякого нормального человека, это было в высшей степени неприятно.