Путин. Путеводитель для неравнодушных

Не скажу, что ощущение тревоги принципиально повлияло на принятое Путиным решение, но, наверное, определенное воздействие все-таки было, хотя бы эмоциональное. И лично Путин, я думаю, до какого-то момента не испытывал к Ходорковскому особой антипатии, хотя и никакой симпатии тоже не было. Как человек вполне конкретный и ориентированный на бизнес, Путин сам хорошо понимал, как зарабатываются деньги, и особых тайн в приватизации для него не было. Но для него неприемлем сам факт перехода человека из одного качества в другое, сращивания финансового капитала и власти — с этим необходимо было бороться системно. Дело ЮКОСа оказалось настолько важным, потому что Ходорковский противопоставил Путину псевдогосударство, которым был ЮКОС. Ведь ЮКОС во многом моделировал мощнейшую тоталитарную секту — со своей экономикой, со своей службой безопасности (которую возглавлял Невзлин, «пачками» нанимавший на работу специалистов из бывшего КГБ), со своими средствами массовой информации, со своей системой образования. Сектантство подчеркивалось непонятной болезнью, охватившей всех руководителей ЮКОСа, и природа этой болезни восходит, конечно, к специфике его бизнеса. Об этой теме сейчас немодно говорить... Ну, а как же списки журналистов, состоящих на содержании ЮКОСа, — ведь это все тоже правда. Как и списки изданий, где стояли блоки на любую негативную публикацию о ЮКОСе.

Формулировка «да, но не только ЮКОС» справедлива, однако, с другой стороны, ЮКОС оказался первым и самым важным из экономических субъектов, пытавшихся снискать себе обеленную репутацию, ею не обладая, и воздействовать на власть. Если угодно, ЮКОС через какое-то время стал «раковой опухолью», выросшей внутри страны и готовой эту страну подменить собой. Поэтому борьба с ЮКОСом была гораздо более глубокой, более системной, более принципиальной и важной. Но дальше в дело вступил, конечно, человеческий фактор и миллион других нюансов. Иногда доходило до комичного, потому что все смотрели, как развивалось это дело в Басманном суде. Здесь есть много поводов для иронии. Это издевательство. Но такова наша судебная система — она даже не смогла как следует отработать. Судебная система, которая существовала в тот период времени, во многом осталась, правда, видоизмененная олигархами. Милицейская система, следственная система... Конечно, все эти люди работали рядом с олигархами бок о бок и питались с их рук. Но других систем не было, других людей не было, и решить по-другому эту во многом политическую задачу борьбы было невозможно.

Был ли в этом экономический аспект, экономическая правота? Учитывая то, как криво была проведена в России приватизация, как криво прописаны законы, я думаю, что вообще невозможно найти ни одной чистой компании. Поэтому в том или ином виде уклонение от налогов можно успешно приписывать любому. Мне всегда казалось, что надо быть последовательным: вместе с Ходорковским отправить за решетку всех тех налоговых инспекторов, которые в течение энного количества лет (за которые обвинили Ходорковского) принимали от ЮКОСа налоговые декларации.

Система проявила колоссальную жестокость, на мой взгляд, во многом неоправданную, к Бахминой, юристу ЮКОСа, матери двух маленьких детей, которой дали большой срок. Мне казалось, что власть должна быть милосердной, что все это совершенно напрасно. Но, опять же, лично Путин на такие вопросы уже не влияет. Здесь надо четко понять — как устроен механизм принятия решений Путиным, как он работает. Если дело попадает в суд, Путин считает принципиально невозможным для себя снять трубку и позвонить судье. Дальше уже работает маховик российской власти, при всей своей колоссальной безответственности, жесткости, зачастую — жестокости. Можно ужасаться, но сделать ничего нельзя.

Ходорковский стал заложником и самой системы, и иллюзий, созданных системой: постоянная апелляция к мнению Запада, попытки напугать Россию тем, что «если вы не поведете себя правильно, мы вам покажем, как Родину любить», приводили у нас к обратным результатам. Попытки подать в суд на те компании, которые купили что-то, принадлежавшее ЮКОСу, выглядели смехотворными и заставляли государство еще больше озлобляться. Бешеные гонорары, выплаченные адвокатам, тоже неожиданно оказались неоправданными... Рассказывали непонятную историю — не могу гарантировать ее справедливость, — что в какой-то момент времени дело зашаталось и могло развалиться из-за срока давности по основным эпизодам. Это был вопрос дней. Приехавшие адвокаты допустили ошибку: срок считается с момента подписания договора, а не с момента регистрации в государственных органах. Разница в несколько дней оказалась решающей. (Впрочем, я отношу этот эпизод скорее к слухам, чем к реалиям.)