Путин. Стерх всякой меры

А если еще учесть региональные конференции «Единой России» по развитию федеральных округов страны… На этих конференциях встают такие же молодые, инициативные люди и так же страстно излагают свои проблемы. И Владимир Путин обещает им помочь — теперь уже как председатель партии «Единая Россия»…

На вопрос корреспондента Первого канала насчет «Сколково» Владимир Путин ответил, что беспокоиться не стоит: «Никто никому ни на какие части тела наступать не собирается».

Только он сам себе — на свои.

* * *

На заседании Международной конференции труда в Женеве Владимира Путина приветствовали аплодисментами и полным залом, что к концу работы сотой сессии было, можно сказать, чудом.

Российского премьера посадили прямо на сцену, в стороне от остальных членов президиума, в обширное глубокое кресло с ручками в виде головы то ли дельфина, то ли мыши. Его, можно сказать, выставили напоказ. И разве не на что было посмотреть?!

Поднявшись на трибуну, премьер, правда, заметил, что чувствовал себя в кресле как падишах и что ему было «не очень ловко».

Зал настороженно молчал: большинство участников, особенно из африканских и восточных стран, не понимали, похоже, что же в этом плохого.

* * *

Состав оргкомитета по подготовке празднования 150-летия со дня рождения Петра Столыпина оказался представительней любой межправительственной комиссии. В ней несколько губернаторов, включая мэра Москвы Сергея Собянина, министры правительства и их заместители, ректоры, архимандрит, депутат Госдумы… Здесь наконец оказался представлен самим собой председатель Союза кинематографистов Никита Михалков.

По уровню представительства комиссии можно было представить, какое значение придает предстоящей годовщине председатель правительства Владимир Путин. Даже сам Петр Столыпин, наверное, не решился бы готовиться к празднованию своего юбилея такими сокрушительными силами.

Но уже из вступительного слова Владимира Путина выяснилось, что амбиции нынешнего премьер-министра в этом смысле гораздо серьезней, чем можно было бы предположить.

— Место и роль Петра Аркадьевича в истории нашей страны огромные, — заявил он, — и вместе с тем его деятельность и несомненные заслуги долгие десятилетия были несправедливо забыты, недооценены и современниками, и потомками.

То, что дальше говорил Владимир Путин, повергло меня в смятение.

— Петр Аркадьевич прошел большой путь на государственном поприще, — продолжил премьер, — и встал во главе правительства России в сложное, без преувеличения драматическое время… время политического и общественного раскола. Последствия войны, революционные потрясения, разлад в экономике — все это представляло реальную угрозу территориальной целостности России, даже ее суверенитету. При этом нужно было дать ответы на ключевые, принципиальные вопросы развития России… От главы правительства требовалась не просто несгибаемая воля, но и личное мужество, готовность взвалить на себя весь груз ответственности за положение в стране, и Петр Аркадьевич в полной мере проявил все эти качества.

Дело в том, что если в этой речи заменить два слова, то есть «Петр Аркадьевич» на «Владимир Владимирович», то выходило тоже все в общем правильно. Тем более что нынешний премьер больше почти не называл тогдашнего по имени-отчеству. И мне всерьез стало казаться, что он в прошедшем времени говорит про самого себя:

— Настоящий патриот и мудрый политик, он понимал, что для страны одинаково опасны как разного рода радикализм, так и стояние на месте, отказ от преобразований, необходимых реформ, что только сильная, дееспособная государственная власть, опирающаяся на деловую, гражданскую инициативу миллионов людей, способна обеспечить развитие, гарантировать спокойствие и стабильность огромной многонациональной державы, гарантировать нерушимость ее границ.

Действительно, кто про кого говорил сейчас: Владимир Владимирович про Петра Аркадьевича или наоборот?

— И еще он считал, что государство и общество не могут быть отгорожены друг от друга: государство в виде власти и общество в виде общественных институтов должны быть объединены общей ответственностью за страну. Если того требовали интересы государства, он всегда занимал бескомпромиссную и жесткую позицию, не боялся принимать и так называемые непопулярные решения.

Да, похоже, лучше было не думать об этом.

— И нужно прямо сказать, очень многое из того, что он задумывал, ему удалось сделать… — продолжал премьер-министр. — Он говорил… это именно он говорил (нет, но только кто именно?!. — А. К.): «Дайте государству 20 лет покоя внутреннего и внешнего — и вы не узнаете нынешней России!» В этих словах заключалась глубокая вера и в саму Россию, и в людей.

Премьер рассказал, как «только что с мэром Москвы Сергеем Семеновичем Собяниным (или все-таки с Николаем Гучковым? — А. К.) обсуждали вопросы, связанные с памятником, в том числе вопросы финансирования».