Читаем Путём всея плоти полностью

Путём всея плоти

Скоро они покинули харчевню и вместе пошли по Феттер-Лейн.

После Бэттерсби у Эллен были трудные времена, но на ней они почти не отразились. Эрнест видел только свежее, улыбающееся лицо, румяные щёки с ямочками, ясные голубые глаза и прелестные, запомнившиеся ему с детства губы, напоминавшие губы сфинкса. Тогда, в девятнадцать, она выглядела старше своих лет, теперь — гораздо моложе; собственно, она едва ли изменилась с тех пор, как Эрнест видел ей в последний раз, и лишь мужчина с гораздо большим, чем у него, жизненным опытом мог бы угадать, что она совершенно выпала из того слоя общества, к которому первоначально принадлежала. Ему и в голову не пришло, что невзрачность её одеяний была обусловлена её страстью к горячительным напиткам, а сама она провела в тюрьме, считая на круг, в пять или шесть раз больше времени, чем он. Он отнёс бедность её платья на счёт стремления блюсти себя, на что сама Эллен во время ужина не раз намекала. Его очаровало, как она долго отказывалась от пива, уверяя, что захмелеет от одной пинты[242], и лишь после долгих препинаний позволила ему себя уговорить. Она казалась ему сущим ангелом, слетевшим с небес, а что павшим — так тем легче с ним ладить.

Идя рядом с нею по Феттер-Лейн по направлению к Лейстол-Стрит, он думал о чудесной благости Бога, пославшего ему ту, которая была ему сейчас нужнее всех на свете и с которой одной из всей толпы он, несмотря на то, что она жила совсем рядом, мог никогда не столкнуться, разве что по счастливой случайности.

Когда люди забирают себе в голову, что удостаиваются особой благосклонности Всевышнего, им, как правило, надо держать ухо востро, а когда они думают, что с особой ясностью видят пассивность дьявола, пусть вспомнят, что у него опыта побольше, чем у них, и как раз сейчас он, скорее всего, замышляет свои козни.

За ужином мысль о том, что в Эллен он, может быть, нашёл, наконец, женщину, которую сможет любить настолько, чтобы желать с нею жить и на ней жениться, уже проносилась в его голове, а чем дольше они болтали, тем резоннее ему казалось, что пусть в обычном случае это и могло быть глупостью, но в его случае глупостью не было.

Он должен жениться; это вопрос решённый. Он не мог жениться на женщине благородного происхождения; это полная нелепость. Он должен жениться на бедной женщине. Да, но на падшей? А сам он кто, не падший? Эллен уже более не падёт. Стоит только посмотреть на неё, чтобы в этом убедиться. Он не может жить с ней в грехе, по крайней мере, не дольше кратчайшего срока до их женитьбы; в сверхъестественный элемент христианства он более не верит, но христианская мораль уж во всяком случае бесспорна. Кроме того, могут родиться дети, и на них останется пятно. У кого ему нужно теперь спрашивать совета, кроме как у самого себя? Отцу с матерью совершенно незачем об этом знать, а если и узнают, то должны радоваться, что он женится на такой женщине, как Эллен, которая составит его счастье. А то, что женитьба ему не по карману — как же бедные вообще женятся? Разве хорошая жена не должна помогать мужу? Где проживёт один, проживут и двое, а что Эллен его на каких-то три или четыре года старше, так что с того?

Случалось ли вам, благородный читатель, влюбляться с первого взгляда? Когда вы влюблялись с первого взгляда, сколько времени, позвольте спросить, вам было нужно, чтобы отбросить все соображения, кроме одного — овладеть предметом своей любви? Вернее сказать, сколько времени понадобилось бы вам, если бы у вас не было отца и матери, если бы вам нечего было терять в смысле денег, положения, друзей, продвижения по службе, чего угодно, а предмет вашей любви был бы столь же свободен от всего этого багажа, как и вы?

Если бы вы были юным Джоном Стюартом Миллом[243], сколько-то времени вам бы понадобилось, но предположим, что у вас донкихотская натура, импульсивная, альтруистическая, бесхитростная; предположим далее, вы изголодавшийся мужчина, изнывающий по чему-то, что можно любить и на что опереться, по кому-то, чьё бремя вы сможете нести, и кто поможет вам нести ваше. Предположим, вам изменила удача, вы всё ещё не оправились от страшного удара, и вдруг перед вашими глазами возникает это чудное видение счастливого будущего — долго ли, скажите честно, будете вы раздумывать, прежде чем ухватитесь за подброшенный вам шанс, каким бы он ни был?

Мой герой раздумывал недолго, ибо, ещё не доходя мясной лавки в конце Феттер-Лейн, сказал Эллен, что она должна пойти к нему домой, и остаться, и жить с ним, пока они не поженятся, что произойдёт в ближайший же дозволенный законом день.

Я думаю, что на сей раз лукавый сыграл наверняка и теперь прыскал от удовольствия.