Путёвые записки

Уже через неделю я был любимым учеником. Единственно потому, что только мне и был интересен предмет. Сзади меня храпел то один, то другой малолетка, кто-то весь урок смотрел в окно, третьи терпеливо скучали, ожидая обед, я же задавал вопросы, ковырялся в дисках сцепления и изучал схему подачи топлива. Преподаватель, впервые за последние годы встретив откровенный интерес, с удовольствием мне всё объяснял. На практических занятиях в «промке» я не только менял раздатку на ЗИЛе, но и «сканировал» условия работы зеков на вредном производстве и «запретку» на предмет возможных вбросов.

Остальные ходили на учёбу за сменой обстановки, пенсией и возможностью после учёбы попасть на «промку». Так как отряды в лагере были режимными, где даже в туалет ходили по разрешению, многие зеки стремились попасть в ПТУ. Дышалось там чуть свободнее, поэтому везло немногим. Некоторые зеки получали пособие по потере кормильца. Неплохие по лагерным меркам деньги выплачивали только на время получения образования. Таких «пенсионеров» за 50% отката проталкивали в ПТУ уже сами завхозы отрядов. Актив лагеря питался хорошо. Так же получение профессии давало возможность устроиться на работу в промзоне колонии. Благодаря ей зек имел не только деньги на сигареты и чай, но и хороший шанс на условно-досрочное освобождение.

День за днём, моя учёба подошла к концу. Корочку автослесаря мне не выдали из-за наличия высшего образования. Директор ПТУ договорился с начальником колонии оставить меня учиться на других специальностях. Однако начальник оперотдела сослался на мой профучёт экстремиста и поставил на учёбе крест. Возможно и из-за того, что за время моего посещения ПТУ завхоз училища проиграл мне в шахматы две своих месячных зарплаты.

Ну а я всё же узнал как работает карбюратор.

Осознанные сновидения за решёткой

Ночь. Костёр. Я сижу на корточках возле огня, но смотрю на вереницу людей. Они медленно бредут по дороге, и пока одни скрываются за поворотом, другие появляются из-за леса. Лиц в темноте не разглядеть, но сполохи огня вырывают детали. Лохмотья, усталые лица, босые ноги. Уныние и обречённость. На меня никто не смотрел..

И тут я почувствовал чей-то взгляд. По ту сторону костра стоял человек и внимательно меня разглядывал. Я встал и подошёл к высокому огню. Человека я мог видеть только сквозь пламя и единственное, что я смог отметить  — глубокий пристальный взгляд чёрных глаз.

Кто ты? - спросил я.

Вместо ответа человек шагнул в огонь.

И тут я заметил, что не ощущаю от костра жар. Это сон! Мой сон!

Однако что-либо предпринять я не успел. Человек без видимого для себя вреда прошёл сквозь костёр, спокойно произнёс: «Это не твой сон!» и с силой пнул меня  в живот.

Проснулся я от того, что слетел со шконки на пол изолятора. Однако руками я схватился не за ушибленный бок, а за живот. И, вместо обычного разочарования от упущенного сна, я впервые почувствовал страх.

***

За осознанными сновидениями я начал охотиться восемью годами ранее. В Лефортово мне попалась книга о расстройствах сна. О летаргии и сомнумбализме. О фазах сна и о «Быстром Движении Глаз». О до конца непонятых учёными механизмах засыпания и о до сих пор недоказанном назначении сновидений. Потом был Кастанеда, Зеланд, Хакеры сновидений... Я решил, что тюрьма — отличное место для изучения своего подсознания, а то и, чем чёрт не шутит, параллельных миров. В любом случае, мы и так спим треть жизни, а в тюрьме ещё и дефицит событий, почему бы и не попробовать?

В тюрьме есть поговорка: сон арестанта свят. В том числе и потому, что сон помогает вполне законно сбежать из-за решётки. Снится воля, родные, детство.  Проснуться в тюрьме — это как снова туда сесть. Того, кто меня будил, я без стеснения называл прокурором.

Чаще всего мы смотрим сны, словно зрители в кинотеатре. С эмоциями, но безучастно. Реже, мы в снах актёры. Исполняем кем-то задуманную роль и можем себе позволить лишь лёгкий экспромт. И уж совсем удача, когда нам получается срежиссировать сон. В осознанных сновидениях мы становимся Творцами вселенной, и наши скрытые желания воплощаются в полной мере. Таким Демиургом решил стать и я.

Если каждую ночь проектировать мир, думал я, то сон окажется куда интереснее реальности. В лефортовских  камерах событий ноль, эдакий день сурка, во сне же я смог бы путешествовать хоть на другие планеты. Днём я убегал бы из тюрьмы с помощью книг, ночью же автором книг становился бы я сам. Что если представить во сне умершего человека и пообщаться с ним? А если пристать с расспросами к случайному персонажу моего сна? Если это подсознание, то быть может я найду ответы на сотни мучающих меня вопросов. А если это всё же не подсознание, а мир тонких материй? Что-то неведомое и неизведанное?  Что же, ещё интереснее!

Но овладеть снами оказалось не просто.

Книг на тему осознанности - десятки. Способов научиться осознавать себя во сне — не меньше. Я перепробовал всё возможное и повторюсь — это не просто.