Путёвые записки

А через неделю снова этап, и снова «столыпин». Ехать было недалеко, по области, и в купе набивали по максимуму. Сидели чуть ли не друг на друге, семнадцать человек. Где-то в глубине хрипел старик, просил свежего воздуха. «Крепись, дедуля!», - отвечал ему конвой.

Недавно ехал я плацкартом. Сквозь дрёму, вдруг, донёсся лай на полустанке. Вздрогнув, я осмотрелся и выдохнул - свобода, то был лишь сон! Но где-то там, в конце состава, я это чувствовал, какой-то человек мечтал о малом. О том, к чему я уже давно привык. Об окнах без решёток

Письмо с того света

За две недели до своего освобождения, сидя в одиночке штрафного изолятора, я послал на волю необычное письмо. Для пока несуществующего адресата. Я написал его сам себе.

Оперативник, что внимательно сканировал все мои послания, очень удивился. Ко мне даже пришел психолог. Все-таки девять лет отсидки, более полугода изоляции в одиночке, — мало ли. Но я, как всегда, стоял на голове и улыбался. Они привыкли. Письмо пропустили.

Спустя полгода после освобождения я получил эту «капсулу времени». Уверен, послание из недалёкого прошлого от уже несуществующего зека пригодится не только мне. Слегка отредактировав, я решил им поделиться.

Здравия, Антон!

Пишу тебе и уже уверен, что ответа не дождусь. Забавно писать тому, кого ещё нет. Представляю, как ты будешь читать это письмо. Эдакий налёт снисходительности чуть более взрослого человека со скрытым интересом к тому, кого уже нет. Когда эта «капсула времени» попадёт тебе в руки, ты уже испытаешь всё то, что мне ещё только предстоит пережить. Я как будто догоняю тебя. Твои былые ощущения, эмоции и чувства- это моё будущее. Ты уже от них отдыхаешь, я же их только предвкушаю.

Ты определённо опытнее меня. Но, поверь, я тебе не завидую. Ведь я моложе тебя! И, потому, мне ещё только предстоит окунуться в ту эйфорию, от которой у тебя осталось лишь послевкусие. Так что завидуй мне ты.

Не буду спрашивать у тебя, со всеми ли ты встретился, с кем хотел, всё ли обсудил и получил ли хоть сотую часть того, на что рассчитывал. Всё равно промолчишь. Ну да я где-то через месяц всё равно узнаю как ты там обустроился, чем занимаешься и с кем кувыркаешься.

Какие у тебя могут быть секреты от меня? Как-никак, а мы же родня, хоть ещё недавно и не подозревали друг о друге. Ничего удивительного. Не знать себя - обычное дело. Мы смотрим за горизонт, не видя белые грибы под ногами. Перебираем всё новых и новых «френдов», отдаляясь от верных друзей. Познаём бесконечность внешнего, не зная о космосе внутреннего. Этой социальной дальнозоркости когда-то были поражены и мы с тобой. Но ведь что-то изменилось, ты чувствуешь?

Мне давно и очень хорошо была известна твоя общительность, как и тебе моя замкнутость. Я верю в неистощимость твоего оптимизма, как и ты в непоколебимость моего спокойствия. Но лицом к лицу мы встретились с тобой лишь здесь, в «параллельном мире». И уж теперь, по жизни только вместе!

«Вселенная - не дура!» - ты не изменил своей вечной присказке? Эта «не дура» заставила отвлечься тебя от повседневной рутины и ежедневной гонки за призрачным.

Ей, как бесстрастному хирургу, пришлось резать по живому и без наркоза. Всё то, что когда-то казалось тебе дорогим и нужным - как рука или нога - нынче стало если и не чужим, то и не таким уж и важным. Или там, на воле, тебе снова всё стало казаться иначе?

Как жаль, что стены времени не так прозрачны, как железобетонные перегородки моей камеры. Здесь, в штрафном изоляторе, я могу повлиять на любого, но как мне заставить тебя помнить обо мне?

Если тебе от чрезмерных возлияний не отшибло память, если твоё Эго вновь не помутило разум, и ты смотришь на вещи и события без особо крепких пристрастий к ним, если ты пока ещё не влюблённый сорокалетний идиот, то просто внимательно читай это письмо. Это максимум, что мне сейчас от тебя необходимо.

Я - твоя память, твоя осознанность и шёпот той вселенной, что «не дура».

Не будь дураком и ты. Ведь если мне сейчас без «шмотья и бабла» не так уж и плохо, то неужели ты там стал переживать об этом? Если да, то припомни, как обрадовал тебя тот брусок вонючего хозяйственного мыла, что принесли мне час назад. Вспомни, как ты им чистил зубы. Как заворачивал в туалетную бумагу хлеб и «пёк» свою пайку на батарее отопления, лишь бы разнообразить тусклый ужин. И ведь этот хрустящий кусок серого теста ты называл - «тортик»! Уверен, что вспомнив это, ты хоть на миг, но избавишься от наваждений суррогатного мира. Ведь только ради этого я и пишу «письмо в никуда».

Как поживает твоё бесстрастие? Злишься ли ты на миражи? Улыбка на месте? Или твоё добродушие дало трещину? Не забыл ли ты о йоге? Возможно, только ради знакомства с йогой, ради её принципов, ради того, чтобы ты научился жить без насилия и лжи, без стяжательства и похоти наша с тобой дорожка и свернула в сторону колючки, вышек и заборов. Ведь, право же, не для писательства!