ПВТ. Лут (СИ)

Тот в долгу не остался и уже скоро они боролись, заливая все вокруг мыльной пеной. Еремия хохотала в голос, как самая обычная девчонка-переросток.

— Ох, ну ты и паршивка…

Дятел устало сел на край ванны, мокрый до самого исподнего.

Корабелла показала ему язык.

— Вся в папочку.

— Что-то я не замечал за Волохой подобного.

— Ну, ты вообще многого не замечаешь, — корабелла легла локтями на скрипнувший бортик, — Дятел, а почитаешь мне стихи?

— А за этим к Мусину. Или к Буланко.

— Он частушки только исполняет, с приседом… А Мусин, как стихов начитается, так потом весь вечер их декламирует и рыдает. Оно мне приятно, думаешь? — Еремия потерлась щекой о мозолистую ладонь человека.

Корабелле было ведомо все, что творилось под арфой. Единственное — в мысли проникать не умела.

— Как думаешь, куда мы дальше?

— На базу вернемся, полагаю. Больно важный груз, как бы кто не прознал.

— Ты про мальчиков?

— Нет, я про оларов, — фыркнул Дятел, поднимаясь, — ладно, пошел я портки сушить и Лешака нашего искать. Сам же зайти просил, что за муд… человек такой.

— Ветреный! Сер-р-рдце кра-са-ви-цы! — крикнула Еремия в широкую спину.

— Я не люблю иронии твоей! — отмахнулся Дятел и захлопнул дверь.

Корабелла, рассмеявшись, плюхнулась обратно. Остатняя вода широкой волной плеснула за край.

Вот хозяин ругаться будет… Хотя, полы здесь вроде губчатые, плещи сколь хочешь, все впитают-высушат, тем и подкормятся.

Когда вода окончательно выдохлась, Еремия с легким сожалением вылезла, тщательно растерлась суровым полотенцем. Подумав и повертевшись перед мутнообразным зеркалом, пустила по коже изящную кружевную сеть — на сегодня сойдет, да и перед кем гарцевать. Вот Волоха вернется, в тафл сыграть можно будет. Села прямо на пол, уже сухой и теплый. Губка, как она и думала.

Скрестила ноги, вытянула спину, прикрыла глаза. Воззвала.

О, если бы кто-то из тех, кого увел за собой Глашатай, оказался жив… Корабеллы — стайницы по натуре, по природе своей сбивались в прайды, под водительством вожачки, но единственный прайд, который знала Еремия, обитал в Башне.

По понятным причинам Еремия большой семье Башни не принадлежала. Ее фамилией стали Ивановы, ее сердцем — сердце капитана, Волохи. Но все же, иногда она глухо тосковала, никому про то не сказывая.

Кажется, ничего бы не пожалела, если бы представился шанс выручить себе подругу.

***

Завтрак проходил в ожидаемом молчании. Медяна вообще не спустилась, на глаза Дятлу лишний раз лезть не хотела. Тот ясно дал понять, что она до сих пор жива благодаря лишь заступничеству Второго. Выпь же вообще ничего не объяснял, с момента попадания в плен сам не свой был.

Или, наоборот, стал вдруг самим собой?

На этой почве у Медяны с ним разборка и вышла…

С его дружком-татем девушка тоже успела не поладить. Тот был красивый, разбитной, наглый, все зубы скалил. Ух, хотелось ей как глаза бесстыжие выцарапать.

Хозяин тихо, но выразительно распекал старшего смены за пропажу вилок-ножей. Кому бы они понадобились? Из команды Волохи клептоманией по мелочи никто не страдал, если уж тянули что, то крупное и дружно-соборно.

За окном ронял слюни дождь, до скрипа отмытая Еремия наотрез отказалась идти куда-либо в такую погоду. Так и сказала — ты герой, ты и прыгай.

Дятел в ответ на заявление лишь выразительно хмыкнул.

— Разба-а-аловал ты ее, гаджо.

Русый вяло огрызнулся:

— А у тебя есть идеи, куда тащиться под дождем на выдохшейся корабелле?

— Не-а, — лениво потянулся цыган.

— Так сядь и выпей чаю. Вон, булку съешь заодно.

— Черствые, но вкусные. Как сухарики сладкие, — Буланко ностальгически улыбнулся. — Мака бы еще туды, и вообще, амброзиво.

— Что наши призовые рысаки?

— Постепенно приходят в себя.

— И это еще одна причина как можно скорее вернуться на Станцию, верно? — Дятел многозначительно пристукнул каменной булкой о край стола. — Материала более чем достаточно. На год исследований хватит.

Волоха отмолчался.

Он и сам осознавал всю опасную тяжесть затеи, мотаться со Вторым и Третьим на борту было слишком… Вызывающе. Тот же Гаер, внебрачный сын гиены и акулы, мог запросто навалиться с ротой манкуртов.

— Иногда я жалею, что в нашем распоряжении лишь одна корабелла.

— Ага, а те немногие, что остались — у Башни.

— У Гаера, ты хотел сказать.

— Вот если бы сыскать хоть одну из старых истинных…

Невесело рассмеялись.

— Да, знать бы еще, где их искать.

— Я знаю.

Взгляды присутствующих обратились на Второго. Юга таращился на друга столь же оторопело. Тот вроде и к разговору за соседним столом не прислушивался, а поди ты, вступил плавно, словно момент нужный выгадал.

И, главное, уверенно так.

Дятел фыркнул, выразительно постучал себя по лбу той же булкой.

— Так вот, тогда мы могли бы…

— Но я действительно знаю.

Волоха поморщился укоризненно.

— Парень, пошутил — и будет, второй раз уже не смешно.

Выпь пожал плечами.

— Понял. Только это не шутка.

Первым догадался Иночевский. Оторвался от размышлений над книгой. Задумчиво, пристально глянул на Второго. Посмотрел на кольца.

— Волоха, а он ведь не шутит.

— Иди ты?

— И не лжет, истинно тебе говорю.

Иванов, хмурясь, кивнул парню.

— Что тебе вообще известно?