ПВТ. Тамам Шуд

Не смотри долго, напомнил себе Выпь, когда закружилась от танца голова, потянуло глаза. Дрогнул воздух, как вода от брошенного камня. Сместились тени.

Выпь окликнул Третьего.

— Эй.

Юга обернулся в движении. Глаза его, кажется, стали совсем черными, прозрачными, как летняя ночь.

— Долго тебя не было, — сказал непонятное.

Лицо его постепенно прояснилось. Выпь подошел, тронул волосы на затылке, ощутил ладонью жар кожи под ними.

— Что делаешь? — спросил с любопытством.

— Танец вытягиваю, — Юга помотал головой, отбрасывая со лба волосы. Стащил на шею наушники. — Не зря же с пластунами мотался. Вплетаю песни и музыку Хангар, встраиваю. Сдается мне, из этого будет толк. Пока, правда…

Щелкнул языком, досадуя.

Выпь наклонился, подобрал речной камень. Круглобокий, солнцем выжаренный в уголь. В его руках он треснул скорлупой и растекся, просочился между пальцами черными тягучими каплями.

Юга упер руки в боки.

— Ай, или выходит что-то, — проговорил задумчиво.

Глава 32

— Везде обман, Мигелито, — пожаловался Нил, — и не черный он совсем, и полыни не видно. Вообще ничего не видно, откровенно говоря.

Плотников отмолчался. С утра он вообще разговорчивостью не блистал, а тут все совпало: не завтракали, не спали толком, а Хом не внушал доверия.

После встречи с витражницами, когда вароток пошел на спад, им удалось счалиться с трафаретом торговцев — громоздкой метафорой. Такие же безумцы, удачно отсидевшиеся под прикрытием паруса из закостеневшего купола-роговицы, сброшенной кем-то из Лутовых обитателей. Благодаря надстройкам, сплетенным из лозы и черной соли, метафора легко наводила стыковку с покупателями в открытом пространстве.

Взяли теплую одежду и некоторые припасы. Михаил же отдельно прикупил для Оловянного светлую куртку с мехом. Тот принял ее со словами благодарности и, надеясь, что Плотников не заметит, тут же дополнил разрезами — чтобы ловчее двигалось и воевалось.

— Друзья мои, — сказал Лин проникновенно, в волнении до хруста сжимая тонкими пальцами плечи спутников, — мы добрались. Ваша помощь неоценима, мне сложно найти слова признательности, но дальше я пойду один.

— На здоровье, мальчик мой.

— Оденься потеплее и идем, — проворчал Михаил, по-медвежьи ворочаясь в тесном пространстве их капсулы.

— Но… Миша… Михаил! Я справлюсь.

— Шапку бы тебе, там уши отморозишь, — сказал на это Михаил, глядя в окно под ногами.

Лин всплеснул руками. Иванов был непоколебим.

Отпускать лила одного Михаил не собирался. Хом Черной Полыни на проверку оказался белоснежным, матовым, закутанным в снег, как елочный шар в вату. Один Лут знал, какие ловушки, какая опасность подстерегали там, внизу.

Сидеть в капсуле, пока мальчик шастает в одиночку? Ха. Михаил Плотников, прозванный Ледоколом, был не из таких.

Он был из тех, кто верен до конца.

Михаил сдержал тяжелый вздох, некстати припомнив Волоху и продолжил сборы.

Нил, глядя на них, вдруг нервно выругался и тоже подхватился.

В снег вышли втроем.

— Скажите на милость, какая сумятица, — сказал Нил, прикрываясь рукой от снежной пыли, — а я ведь даже лыжи не взял. Кто бы знал. Ты знал, зайчик?

— Я не знал, — честно ответил Лин и тут же фыркнул, спохватившись, — я не зайчик.

Михаил подавил улыбку. На белом снегу Лин в новой куртке почти не виднелся и действительно походил на зайца-беляка. Только клыкастого.

Пахло фиалками. Свежий и сильный запах, будто цветы цвели вот — под ногами. Под снегом.

— Не заблудиться бы, — Михаил озабоченно оглянулся на капсулу.

Вьюга зализывала следы. Кругом не было ничего приметного — ни камня, ни деревца, ни шва горизонта. Сплошная снежная замазка.

— Не заблудимся, — уверенно пообещал Лин и вдруг насторожился.

Поднял руку. Михаил застыл в движении. Нил, не сразу, но тоже замер.

— Что? — спросил свистящим шепотом.

— Там, впереди, — Лин сощурился, — что-то движется.

Михаил без лишних слов обнажил саблю, проверил револьвер. Нил, сопя, вытащил наваху.

Что-то шло в их сторону, перемещаясь стремительно и бесшумно. Михаил не успевал разобрать движение. Мелькало, как мушки-ниточки перед глазами. Без подсказки Первого он бы и не обратил внимание; подумал бы — то зрения обман, снеговая нелепица.

Лин сорвался с места.

Разбежался и прыгнул.

Как заяц, ошеломленно подумал Михаил, впервые наблюдая воочию то, о чем прежде только слышал.

В устройстве их заложены дополнительные механизмы биологии, в частности, белковые волокна, сообщающие ногам особую силу. Ммм, как у блох, проще говоря.

Лин прыгнул на три человеческих роста вверх, в движении раскрывая руки, как крылья. Лезвия актисов скорее угадывались, чем были видны.

Снежный закрут объял его, точно алебастровое пламя.

Нил сильно толкнул Михаила в бок, и оба упали, а рядом рухнуло, зарывшись в сугробы, нечто огромное, содрогающееся и — не видное. Михаила обдало движением воздуха, ледяной волной дыхания.

— Берегись, — запоздало сказал Нил на сурдо и эмоционально продолжил на риохе.