Пыль

Джулия встряхнула головой, затем посмотрела на Эван и снова улыбнулась.

— Из тебя получилась замечательная подушка.

— Спасибо. Я только что подумала то же самое про тебя.

Джулия улыбнулась и встала.

— Почему бы нам не совершить набег на холодильник, и посмотреть, сможем ли мы соорудить что-нибудь съедобное на скорую руку.

Эван тоже встала и пошла за ней в маленькую открытую кухню. Джулия включала свет, пока шла по квартире.

— Может и сможем. Вообще-то, я хорошо умею соединять несоединимое.

— Неужели? — Джулия рассмеялась и кинула на нее двусмысленный взгляд. — Это что-то вроде сеанса откровений?

Эван покраснела.

— Это не совсем то, что я имела в виду.

— Знаю, — Джулия шагнула к ней и поцеловала в висок. Боже, эта женщина так вкусно пахла. — Но все-таки меня радует твое невинное хвастовство.

Эван все еще была в замешательстве. Ее желудок екнул, и она внезапно вспомнила свои слова «Я люблю тебя», сказанные Джулии, прежде чем они провалились в сон. Что за тупица. Она размышляла, помнит ли их Джулия. И задалась вопросом, помнит ли Джулия, что сказала их же в ответ.

Ей было слишком неудобно об этом спросить. Вместо этого она шагнула к холодильнику и потянула на себя дверцу, открывая ее.

— Так, ну и что тут у нас?

Джулия достала пару тарелок из верхнего шкафа.

— Полагаю, это твоя обычная еда на вынос в центре Лондона.

Там стояла миска греческого салата и прозрачный пластиковый контейнер, в котором лежали куски, похожие на средиземноморскую пиццу. Еще один контейнер был полон чем-то поджаренным до корочки. Эван вытащила его и открыла. Она удивленно посмотрела на Джулию.

— Это что, пакора?

— Она самая. Думаю, баклажан.

— Но ты же сказала, что ненавидишь индийскую кухню.

Джулия пожала плечами.

— Ненавижу. Ненавидела, — она снова улыбнулась Эван. — Пытаюсь расширить свои горизонты.

Эван не удалось скрыть свою улыбку.

— Если ты это распробуешь, ты вскоре расширишь нечто большее, чем свои горизонты. Мне приходится стращать дочь до смерти, чтобы заставить ее съесть то, что не обвалено в тесте и не поджарено.

Джулия засмеялась.

— Нет никакой опасности. Я стараюсь не зацикливаться на чепухе.

— Я заметила, — Эван вытащила все три контейнера из холодильника и поставила их на маленький бар, что разделял кухню и гостиную. — Как тебе удается быть такой сдержанной?

— Сдержанной?

— Ну, да. Я бы сказала ты довольно сдержанная. Уравновешенная. Спокойная, — Эван пожала плечами. — Ты кажешься такой странно сосредоточенной, что я удивляюсь иногда, почему ты проявила интерес к — этому, — она помахала пальцем туда-сюда между ними.

Джулия посмотрела на нее в смущении и повторила жест Эван.

— К этому?

— Да. К этому. К нам.

Джулия закатила глаза.

— Не. Ну, скажи. Действительно. Почему, Джулия?

— Почему что? Почему я нахожу тебя привлекательной — или почему я позволяю себе повестись на твою привлекательность?

— Да.

Джулия засмеялась, и Эван знала, что, вероятно, опять покраснела. А ведь она не отличалась застенчивостью. Она подтянула один из пуфов и уселась на него.

— Прости, за то, что я выгляжу такой жалкой. Я виню в этом недостаток сна и длящийся до сих пор эффект от бутылки Бельведера, которую я прикончила 36 часов тому назад.

— Ты не жалкая. Ты очаровательная.

Эван спрятала свое пылающее лицо в ладони.

— Прекрати. Это не помогает.

Джулия перегнулась через барную стойку, облокотившись на руки. Ее лицо было в нескольких сантиметрах от Эван.

— А что бы тебе помогло?

Эван уронила руки и встретилась с ней глазами. Большая ошибка. Боже. Она в самом деле погрузилась в их глубину.

— Без понятия.

— Как насчет того, что мы начнем с этого? — она поцеловала ее. Это заняло минуту. Когда они закончили, она отодвинулась и прижалась лбом к лбу Эван. — А затем мы что-нибудь поедим и отправимся в постель.

— Хорошо, — она слишком устала, чтобы спорить, даже сама с собой.

Джулия улыбнулась и выпрямилась.

— Я собираюсь подогреть по кусочку всего. Накроешь на стол? — она показала на небольшую столовую позади них.

— Конечно, — Эван взяла тарелки и столовое серебро и отнесла их к столу. Он был из красного дерева — вероятнее всего эпохи регентства и вероятнее всего подлинный. Рядом стояли четыре тяжелых стула и внушительного вида сервант, заставленный фотографиями в рамках.

Эван взяла одну в руки.

— Это твои родители? — спросила она. На фото она увидела очень привлекательную пожилую пару на фоне того, что напоминало Сад Тюильри в Париже.

Джулия вытянула шею из кухни, чтобы увидеть, на что смотрела Эван.

— Да. В Париже — они сейчас там живут.

Эван поставила фото на место.

— Они определенно выглядят — впечатляюще.

Она услышала, как Джулия тихо засмеялась.

— Ты так дипломатично их описала.

Она сказала что-то еще, но звук микроволновки заглушил ее слова.