Пыль грез. Том 2

Измотанный и обессилевший вне всяких пределов, Геслер откинулся на спинку странного седла. У ног его скакуна тявкала какая-то псина.

Он увидел, что к нему идут Калит, Саг’Чурок, Гунт Мах и один из стражников Дж’ан, а за ними безмятежной походкой двое детей.

Свищ. И Синн.

Геслер свесился с седла посмотреть на заливающуюся лаем шавку.

– Нижние боги, Таракан, – хрипло произнес он и прерывисто вздохнул. – Слушай, крысеныш, потому что больше я такого не скажу. Уж будь уверен. Более приятного звука, чем твое гавканье, я сейчас представить не могу.

Уродец, осклабившись, посмотрел на Геслера.

Улыбаться псина так и не научилась.

Геслер соскользнул со спины Ве’гата. Ноги болели ужасно. Калит стояла на коленях лицом в сторону, с которой приближались Синн и Свищ.

– Можешь встать, Дестриант, – сказал Геслер и оперся на бедро солдата. – У тех двоих головы и без того огромные от самомнения. Просто чудо, как обычная смертная женщина смогла вытолкнуть их из утробы.

Калит подняла голову; на лице у нее были грязные разводы от слез.

– Она… поверила. Поверила в нас, людей. – Эланка опустила голову. – А я нет.

Дети подошли ближе.

Геслер скривился.

– И нечего улыбаться, Синн. Вас обоих ждут большие неприятности.

– Кривой с Тараканом разыскали нас, – произнес Свищ и почесал спутанные волосы, напоминающие гнездо. Такое ощущение, что оба не мылись месяцами. – Сержант Геслер, с нами ничего не случилось.

– Рад за вас, – проворчал Геслер. – Но вы были нужны им – оба. Охотники за костями оказались на пути на’руков… Как думаешь, что с ними стало?

Свищ удивленно захлопал глазами.

Синн подошла к солдату Ве’гат и положила ладонь ему на бок.

– Хочу такого!

– Синн, ты слышала, что я сказал? Твой брат…

– Скорее всего, мертв. Мы были на Путях – на новых Путях. Мы шли по тропе и чувствовали кровь – свежую, сильную. – Она подняла тусклые глаза на Геслера. – Азат залечил рану.

– Азат?

Она пожала плечами, глядя на каменное дерево, ветки которого обвивали Кальсе Сорванного. Ее оскал, наверное, можно было счесть улыбкой.

– А кто внутри, Синн?

– Он ушел.

– Мертвый камень не может удерживать врата долго. Даже Азату нужна жизненная сила, живая душа…

Синн коротко оглянулась на Геслера.

– Это так.

– И если его нет, то что же тогда запечатывает…

– Глаз.

– Что?

– Смертный Меч, – обратилась Калит к Геслеру на торговом наречии, – Единственная дочь теперь Матрона Гнезда Мах. Бре’ниган становится ее стражником Дж’ан, а Саг’Чурок – носителем семени. Она желает говорить с тобой.

Геслер повернулся к Матроне.

– Смертный Меч, Кованый Щит возвращается. Нам его подождать?

«Не утруждайте себя, Матрона. Он не настолько умен».

– Я могу пробить его защиту, даже с такого расстояния.

«Отлично. Пусть у него тоже голова поболит».

– Смертный Меч. Кованый Щит. Дестриант. Вы втроем олицетворяете смертные истины веры моей матери. Рождаются новые верования. Что есть вечность во сне? Мы чтим кровь родичей, пролитую сегодня. И мы чтим также павших на’руков и молимся, что однажды они познают дар прощения.

«Матрона, вы должны были сами видеть, – сказал Геслер, – что на’руки выродились и уже не способны самостоятельно мыслить. Их летающие крепости стары. На’руки еще могут их чинить, но новых создать не в состоянии. Они все равно что бродячие мертвецы, Матрона. Это видно у них в глазах».

– Мне казалось, Смертный Меч, что я вижу то же самое и в твоих глазах.

Геслер хмыкнул и вздохнул. Я очень устал, а мне еще оплакивать друзей.

– Возможно, так и было, Дестриант. Мы, впрочем, сбрасываем все это, как змеи – кожу. Мы облачаемся в то, что помогает нам преодолеть испытания, только и всего.

– Тогда, возможно, и для на’руков осталась надежда.

– Надейся, сколько хочешь… Синн, они смогут прожечь еще одни врата?

– Очень не скоро, – ответила чародейка и, подхватив Таракана на руки, стала чесать ему за ушами.

Уродливая псина часто дышала, свесив розовый язык. В глазах пылал огонь бессмысленной злобы.

Геслер поежился.