Пыль грез. Том 2

– Добыча достается победителям. – Однако без этой безумной узурпации, этой страсти вернуть то, что было прежде. – Но рискну уточнить, что если бы ты как следует попросил, мы бы, вероятно, проявили определенную щедрость… по старой памяти.

– Понимаю.

Кильмандарос обернулась к нему:

– Точно ли понимаешь, Господин Обителей? Ты призвал нас сюда лишь для того, чтобы обнаружить, что из нас всех ты самый слабый, самый невежественный. И заставил нас всех – Сечула, Маэля, Олар Этил – указать тебе твое истинное место. Дать понять, что это ты единственный из нас погряз в жалости к самому себе и понапрасну тратишь время, бездействуя. Может, Маэль и считает, что наше время ушло, вот только почему он так заботится о подъеме собственного культа? Настолько, что жрец-джистал Маэля вот-вот окажется на троне империи, подобной которой по мощи мир не видел со времен Каллора и Дессимбелакиса? Ну и кто из нас показал себя сегодня круглым болваном?

Эстранн выругался и резко отвернулся.

Сечул обратился к матушке:

– По-моему, Маэль хотел нас предупредить. Насчет той адъюнкт Тавор, про которую он говорил. И тех треклятых малазанцев.

– И детей богов. Да, Сечул, мы услышали немало предупреждений. От Олар Этил вот тоже. Яггуты, т’лан имассы, тисте анди – куда уж больше?

– О былой деликатности и речи нет, – согласился с ней Сечул Лат. – Эстранн, иди сюда, нам еще многое нужно обсудить. Давай же – я расскажу тебе, какой путь мы для себя приготовили. Расскажу, насколько мы уже близки к тому, к чему все стремимся. А ты в ответ расскажешь нам, как именно намерен освободить Отатаралового элейнта. Согласись, без подобного обмена никакой альянс – не альянс.

Бедолагу здорово сейчас пристыдили. Что ж, в уроках заключается определенная польза. Пока их преподают кому-то другому.

Заговорила Кильмандарос:

– Эстранн, настало время заново построить мост между нами. И позаботиться, чтобы он был крепким, способным противостоять огню и прочим угрозам. Расскажи мне, как я смогу убить Отатаралового элейнта – уже за это одно я обещаю тебя не оставить.

В конце концов он все же подошел к ним. Они и не сомневались.

– Они никогда не жгли мостов у себя за спиной, не построив других впереди. Но потом настал день, когда мосты кончились. Впереди ничего не было. Тупик. – Спрут протянул руку, и в ней тут же оказался глиняный кувшин. Он сделал еще один большой глоток, не решаясь поднять глаза на молодых солдат, с которыми делил место у жаровни. Под плоским дном баржи непрерывно шумела вода, звук потока походил на влажное царапанье, и на вкус сапера раздавался куда ближе к нему, чем хотелось бы. Смешно, подумал он, морпех, а воды боится. Реки, озера, моря, дождь – терпеть их не могу.

– Черный Коралл, – произнес кто-то негромко и едва ли не благоговейно.

– Истории, – мрачно произнес Спрут, – расходятся, словно тысячи вен у тебя в руке. Нет такой малазанской армии, где бы про все это не слышали. Собачья Цепь и Погибель. Дорога в Арэн. Чернопесий Лес. Крепь. И… Черный Коралл, где «мостожоги» и погибли.

– Не все, – возразил тот же голос.

В темноте солдата было не разглядеть, голос Спруту тоже показался незнакомым. Он пожал плечами.

– Высший маг Быстрый Бен. Мертвый Вал – но он-то там погиб, потому его теперь Мертвым и зовут, так что оно не считается. Может, еще несколько человек. Но «мостожоги» на этом кончились, так теперь в истории и останется. Уничтожены в Черном Коралле, в самом конце Паннионской войны. Если кому из такого и суждено выбраться, они сразу исчезают, точно ветром сдуло. – Он хлебнул еще. – Так уж все устроено.

– Говорят, Черные моранты их сбросили прямиком в город, – произнес другой солдат. – А они там захватили дворец – ударили по самому Паннионскому Домину. А Скворец тогда что, уже погиб? Никто случайно не знает? Почему он ими не командовал? А то, может статься, они бы и не…

– Дурацкие все это мысли, – покачал головой Спрут. До него доносились негромкие всплески – треклятая река была прямо-таки забита баржами, матросы-летерийцы сутками трудились не покладая рук, чтобы избежать столкновений и запутавшихся канатов. Охотники за костями и их сопровождение во главе с командующим Брисом – почти двадцать тысяч солдат, вспомогательные части, вьючные животные – вся эта орава сплавлялась сейчас по реке к югу. Все лучше, чем пешком. Оно, конечно, лучше, но одновременно и хуже, поскольку напоминало Спруту о прошлых десантах – когда на морпехов дождем сыпались стрелы и камни из пращей, они умирали, захлебывались. Когда баржи вспыхивали, и оттуда доносились крики заживо горящих.

Не то чтобы им предстояло сейчас высаживаться под обстрелом. Не в этот раз. Легкая прогулка, вокруг только союзники. Все было настолько мирно, настолько цивилизованно, что Спруту никаких нервов уже не хватало.

– Сталось именно так, как сталось. Принимаются решения, происходят всевозможные случайности, и каждый находит свою судьбу. Попомните мои слова, когда наша собственная судьба на нас обрушится.