Пыль поднимается в небо (СИ)

- Может быть, к лучшему и то, что разошлись ваши с Раздой пути? Ты навсегда остаешься таким, как сейчас, едва ли время обретет над тобой власть. А она? Вы с ней слишком неравны, и ей тяжело было бы это осознавать, да и тебе, я думаю, тоже. Бессмертие ваша четверка ей, наверное, не подарит. Желаешь ли ты стать таким же, как Орм, тоже преследовать солнце?

- Ты, должно быть, прав, - Эмхир покачал головой. - Жаль, что они не согласятся дать бессмертие человеку действительно полезному.

- Не говори мне, что я больше не буду воплощаться. Разве не встретимся еще?

- Встретимся, я надеюсь. Если ты воплотишься в тех краях.

- Я попрошу. Там, - он посмотрел на небо.

Они засмеялись.

- Только не торопись. Отыскивать старых друзей в новых обличьях довольно трудно, - сказал Эмхир.

- А удавалось?

- Да. Не очень часто, но все же. Я знаю, что один из нынешних учеников Гицура - воплощение погибшего Ульвкеля.

Скарпхедин проследил взглядом, как откуда-то из-за стен сада выпорхнула пестрая щурка и села на ветку миндального дерева. У самого его ствола чуть колышимый легкими дуновениями ветра темнел сэрэх, такой же, должно быть, и сейчас жгли в Обителях. Эмхир тоже увидел скорбную траву, и почувствовал, как возвращается развеявшаяся было горечь минувших часов.

Глава 19

По возвращении в Гафастан Эмхир нашел все то же, что прежде ненадолго покинул. Краски Гафастана казались шероховатыми и неприятными, город, утопавший в зелени садов, на которой непрестанно оседала пыль, окруженный бесконечными песками, побежденными разве что Великой Рекой, казался теперь еще более чуждым, чем когда Эмхир впервые оказался за его стенами.

В один из вечеров он снова сидел в зале Пяти Углов, перед ним на столе были набросаны прошения горожан, их было много, но единственным желанием Эмхира было бросить все эти пергаменты в огонь. Его взгляд привлекло блюдо, стоявшее на краю стола, где когда-то давно стояло другое, украшенное айдутским узором из треугольников и ломаных линий. В новом, что было меньшим по размеру, но более глубоким, лежало длинное перо Рух. Эмхир взял его, осторожно провел по нему пальцами, подумав о том, была ли все же Рух вестью Севера, духом-покровителем нойров. Нойр знал, как найти ответ на этот вопрос: легким движением он поднес перо к свече и позволил пламени охватить его. От пера взвился тонкий серый дымок, но никакого запаха у него не было. Ворон бросил перо обратно на блюдо.

- Ты сжег мое перо, - послышался голос.

- Я знаю, Сванлауг, - Эмхир не обернулся к ней; она стояла у дверей зала и была очень недовольна тем, что сделал Эмхир: перемена ее настроения чувствовалась даже в молчании.

- У Орма есть еще несколько таких же. Ты ничего не потеряла, - сказал Эмхир.

- Но это было то, что я нашла, я принесла в моем рукаве, - Сванлауг решительным шагом подошла к Эмхиру.

Он пожал плечами.

- Ты не удосужилась проверить его.

Нойрин опустила голову.

- Я не хотела знать. Тайна казалась мне более привлекательной.

- Это Дух Севера, Сванлауг. Нет больше тайны.

В глубине души Ворон, глядя на тлеющее перо, жалел о том, что некогда потратил драгоценное время на простую смертную, вместо того, чтобы искать вместе с другими, как с помощью Рух "выпустить птицу из клетки".

- Духи Севера оставили нас, - грустным голосом сказала Сванлауг и опустилась на резной стул. - Все эти годы эта мысль не дает мне покоя. Не проходит и дня, чтобы я не вспомнила о Рух, о ее смерти и о том, как после стольких лет отреченности нам все же даны были мгновения прежней истины.

- Поздно, - Эмхир отодвинул стопку прошений подальше от себя, - теперь мы полностью во власти Девяти. Не думаю, что это плохо. Нам следует оставить Фён там, где он есть; для нас его больше не существует. Здесь давно уже наш дом, здесь наш народ, пусть мы и не хотим этого признать.

- Я хочу. Но разве может тот, кто познал счастье быть нойром, забыть то прежнее, чем мы обладали и чего теперь так жестоко лишены?

- Я тоже не могу смириться, но Тид не оставляет нам выбора. Быть может, такова воля богов, - сказал он, но словами этими хотел убедить больше себя, чем Сванлауг.

Повисло молчание.

- Я видела сегодня Скарпхедина в Обители Вурушмы. Он счастливо пел хвалебную песнь Хранительнице, его взгляд его светился такой же преданностью, как взгляд старших жрецов.

Эмхир покачал головой.

- Это правильно. Без ее покровительства нам бы не удалось убить ни шаха, ни его сына.

- Ты вернул амулет Вурушме? - Сванлауг внимательно посмотрела на Эмхира. - Тебя в Храме не было.

Он подавил тяжелый вздох.

- Я передал его через того юного ученика, что тянул за меня жребий.

Сванлауг сощурила глаза.

- Что-то случилось во дворце шаха? Что-то пошло не так?

- Нет, все так. Шах мертв и Бургэд тоже. Мы потом скрывались в Храме Девяти и видели тела.

Он почувствовал, как воспоминание о том дне тревожно отзывается в его душе. Словно издалека снова послышались отзвуки песни Разды и больно кольнуло чувство вины.

- Я верю, что порученное вы выполнили. Не сомневаюсь ничуть. Но вне этого?.. Эмхир?

На скулах его заходили желваки.