Пылая страстью к Даме. Любовная лирика французских поэтов

Перед гадальщицей две девушки стояли.
Старуха сумрачно глядела в их черты,
Меж тем как старые костлявые персты
Колоду грязных карт, шурша, перебирали.

И были девушки свежи, как утро мая.

Одна, как анемон, другая – пышный мак;
Одна – цветок весны, другая – летний злак.
Они стоят, судьбу у старой вопрошая.

– Вся в тяжких горестях жизнь протечет твоя, —

Сказала старая брюнетке горделивой.
А та в ответ: «Но им любима буду я?»
– О, да! – «Так ты лгала. Я буду тем счастливой!»

– А ты и без любви взаимной будешь жить, —

Сказала вещая блондинке молчаливой.
А та в ответ: «Сама я буду ли любить?»
– О, да! – «А если так, то буду я счастливой!..»

Перевод П. Краснова

Стефан Малларме (1842–1898)

Томление духа

Не тело соблазнить в сей вечер прихожу я,
О зверь, очаг грехов, ниже в волне кудрей
Жать бурю грустную, тоскуя поцелуя
Неисцелимою посеянную в ней:

Даруй мне крепкий сон, лишенный сновидений,

Парящих в завесях тоски, сон, коим ты
Так наслаждаешься, лжи искушенный гений,
Сильней, чем мертвые, постигнув суть тщеты.

Ибо Пророк, точа все благородство духа,

Меня, как и тебя, бесплодностью палит,
Но если в каменной груди твоей стучит

Лишь сердце, коего не грыз червь злобы глухо,

Бегу я, саван свой узрев в маре гардин
И умереть боясь, когда я сплю один.

Перевод М. Талова

«Луна печалилась. Томились серафимы…»

Луна печалилась. Томились серафимы,
Склоняяся к смычкам, – и стон неуловимый
От скрипок трепетных – по венчикам цветов —
Скользил бледнеющий и умирал без слов.
То был блаженный день, день первого признанья,
Моя мечта, любя обдумывать страданья,
Вдыхала аромат печали и тоски,
Те грезы тонкие, больные лепестки,
Которые всегда роняет размышленье.
Блуждал я вдалеке от шума и движенья,
И взор мой отдыхал на старой мостовой —
Во мгле и в жизни – ты явилась предо мной.
И фея ты была ребяческих гармоний,
Которая скользит в сияющей короне,
Роняя, точно снег из молодой руки,
Душистых звезд лазурные венки.

Перевод В. Брюсова

«Отходит кружево опять…»

Отходит кружево опять
В сомнении Игры верховной,
Полуоткрыв альков греховный —
Отсутствующую кровать.

С себе подобной продолжать

Гирлянда хочет спор любовный,
Чтоб, в глади зеркала бескровной
Порхая, тайну обнажать.
Но у того, чьим снам опора
Печально спящая мандора,
Его виденья золотя,

Она таит от стекол окон

Живот, к которому привлек он
Ее как нежное дитя.

Перевод Б. Лившица

Вздох