«Пылающая Эмбер» (ЛП)

По какой-то необъяснимой причине, мне любопытно, не разделяет ли Куколка те же интересы. Она уже положила глаз на Дозера и меня. Это я могу сказать наверняка. Но как далеко это зайдет? На самом ли деле она хочет быть клубной девкой, если представится такая возможность?

Я распахиваю дверь.

В комнате безупречная чистота. В ней витает цветочный аромат и легкий намек на одеколон Дозера. Окно в комнате открыто, а жалюзи подняты. Куколка лежит на боку, посреди кровати. Она такая маленькая, что занимает только одну треть матраса. Ее рыжие волосы веером разметались по подушке Дозера.

На краткий миг у меня в голове вспыхивает образ Даны, растянувшейся на моей кровати. Когда Дана впервые пришла в клуб, я уговорил ее завязать с наркотиками. На первых порах ей было нелегко, но я заботился о ней, пока ей не стало лучше. Я помню, как много она спала в те первые несколько дней.

Куколка еле слышно вздыхает и перекатывается на спину. На секунду мне кажется, что я ее разбудил, но ее глаза остаются закрытыми, она продолжает глубоко и размеренно дышать.

Ее серая майка задирается и открывает вид на ее плоский живот. У нее очень маленький впалый пупок и веснушчатая кожа. Простыня прикрывает нижнюю половину ее тела, но ничем не скрыть тот факт, что на ней нет бюстгальтера, поскольку ее соски проступают сквозь покрывающий их хлопок.

Я мысленно возвращаюсь в свой кабинет и вспоминаю, как ее соски затвердели для меня, когда я провел по ним пальцами.

По моим конечностям разливается жар. Смесь похоти и гнева.

Любой из моих братьев мог войти и увидеть ее такой. Гарантирую—черт—возьми, они бы не ушли, не прикоснувшись к ней.

Направив свой гнев на единственный возможный предмет, я пинаю кровать. Сильно. Она снова шевелится, но не просыпается. Я не унимаюсь. Я наклоняюсь и сотрясаю матрас до тех пор, пока она не проснется, или, по крайней мере, до тех пор, пока ее глаза не откроются.

— Люци? — спрашивает она хриплым шепотом. — Что ты здесь делаешь?

Думаю, она еще не проснулась, потому что ее глаза наполовину закрыты.

— Жаль разочаровывать, Куколка, но я не тот, за кого ты меня принимаешь.

Она несколько раз моргает и поспешно натягивает на себя простыню.

— Который сейчас час?

Я скрещиваю руки на груди и смотрю на нее сверху вниз.

— Девять часов.

Она просто смотрит на меня с отсутствующим видом.

— Тебя ждут люди, которых нужно накормить, и работа, которую нужно сделать. Ты не на гребаном отдыхе, Куколка. Вставай.

— Хорошо. Дай мне только переодеться, и через минуту я спущусь.

Ее голос хриплый, и от реакции, пробудившей мое тело, можно подумать, что она только что овевала горячим дыханием головку моего члена.

Черт. Мне нужно убираться отсюда, прежде чем я сделаю какую-нибудь глупость.

Я поворачиваюсь и делаю несколько шагов по направлению к двери. Когда я оглядываюсь назад, ее глаза закрыты, словно она собирается дрыхнуть дальше.

— Куколка, я не собираюсь повторять. Живо поднимайся, мать твою.

Один ее глаз приоткрывается.

— Я не сплю, черт побери. Я только…

— Что?

— Ничего, — она смотрит на меня в течение секунды. Потом выдыхает: — Не важно.

Затем она отбрасывает простыню и открывает вид на свои красивые тонкие ножки и белые хлопковые шортики.

— Господи Иисусе. Что это за хрень?

Она смотрит на себя и пожимает плечами.

— Шортики. На мне были тренировочные штаны Дозера, но в них было слишком жарко, поэтому я сняла их.

Представив ее в одежде Дозера, мне хочется что-нибудь расколошматить.

Она встает и разворачивается, наклоняется над кроватью и начинает ее застилать. Мой член за ширинкой пульсирует. Матерь Божья. Я бурчу себе под нос проклятья и провожу рукой по лицу. Другой рукой я, пользуясь моментом, укладываю свой эрегированный член в более удобное положение. Я быстро выясняю, что сделать это не представляется возможным. Распутник находится в заточении и хочет вырваться на свободу.

Мой контроль сходит на нет. Я чувствую, как он разбивается вдребезги. Я в считанных секундах от того, чтобы схватить ее за бедра, притянуть к себе и потереться своей увеличивающейся эрекцией о ее совершенную попку.

Куколка выпрямляется после того, как застилает кровать, и пальцами расчесывает свои волосы. Это ничего не меняет. Они по-прежнему в диком беспорядке и выглядят так, будто она недавно кого-то или что-то объезжала. Ее пухлые губки умоляют о поцелуе, а ее чертовски короткие шортики и обтягивающий топик настолько тонкие, что я бы мог разорвать их на две половинки без каких-либо усилий.

О, а какие вещи я бы мог проделать с ее гребаным телом.

Эти ноги. Эта задница. Черт, я хочу, чтобы мое лицо оказалось прямо…

— Черт.

Я мысленно бью себя по роже.

— Что? — говорит она и смотрит на меня, как на сумасшедшего. Возможно, так оно и есть.

— Просто тащи свою задницу вниз.

— Хорошо. Блин. Могу я, по крайней мере, сначала воспользоваться уборной?

На секунду оглядев ее тело сверху донизу и встретив ее рассерженный взгляд, я коротко киваю.