Пылающий 42-й. От Демянска до Сталинграда

Парень рухнул ничком и приподнялся, чтобы взглянуть, куда нужно ползти? Чуть впереди хлопнула фашистская мина. Висок танкиста зацепило осколком, а в глаза сыпануло песком, смешенным с каменной крошкой.

В башне «тридцатьчетвёрки» взорвался боезапас. Волна детонации толкнула в затылок. Парень врезался лбом в плоский камень, находившийся рядом. Матерчатый шлем с круглыми валиками защитил череп от внушительной травмы. Однако, удар оказался удивительно сильным и сознание тотчас помутилось.

Доля скоро очнулся и попытался поднять набрякшие веки. Набившаяся под них крупная пыль, наждаком прошлась по глазам. Сильная боль резанула по нервам, а обильные слёзы потекли в три ручья.

Слегка проморгавшись, парень вдруг понял, что ничего не видит вокруг. От сильной контузии он потерял ориентировку, и совершенно не знал, где находятся наши, а где проклятые фрицы?

Осознав своё положение, Доля ткнулся лицом в пыльную землю и подвёл горький итог: – «Я на ничьей полосе. Слепой, словно крот и не представляю, куда мне ползти? Вокруг свистят пули.

Санитары навряд ли, полезут меня выручать. Тут без меня полно пехотинцев, получивших ранения. Скорее всего, фрицы заметят, как я тут сижу, и шлёпнут за милую душу. Чем ожидать пули от фашистского снайпера, лучше покончить со всем этим сразу».

Не желая тянуть, с неизбежной кончиной, Доля слегка приподнялся. Он расстегнул кобуру, что висела на поясе, достал личное боевое оружие и большим пальцем правой руки привёл его в боевую готовность.

Потом поднял короткое дуло и прижал его к мокрому от пота виску. Он втянул воздух в грудь, собрал волю в кулак и начал давить на спусковой крючок револьвера.

Курок шевельнулся и приготовился стукнуть по небольшому бойку. В самый последний момент, чья-то рука сжала запястье механика. Она отвела ствол оружия от головы Доли Первова и опустила его к пыльной земле. Сквозь звон в ушах, парень услышал голос своего командира:

– Не валяй дурака! Сейчас я тебя вытащу к нашим позициям. – Лёня взял револьвер из ослабшей ладони механика, сжал его руку и потянул за собой. Они долго ползли по мелкому кирпичному крошеву, в которое превратились жилые дома. Затем, перебирались через какие-то кучи и скатывались в большие воронки, вонявшие толовой гарью.

Вокруг продолжалось сражение с фрицами. Трещало множество выстрелов, свистели падавшие с неба снаряды и мины, визжали осколки и пули. Затем, Доля заметил, что грохот орудий немного затих. Он наткнулся на Лёню и тихо спросил: – Чем кончилась стычка с чужими «тридцатьчетвёрками»?

– Разменяли десять из батальона на восемь фашистов. – угрюмо ответил молодой командир: – если они шли в открытую, то мы бы их сделали. А так, прикинулись нашими и надурили, как пацанов. В последний момент, я сжёг одного негодяя, но нам самим врезали сбоку. Это ты помнишь?

– Смутно. В ушах до сих пор звенит от контузии. – ответил Доля Первов.

– Ничего, скоро придём к пехотинцам. Там тебя быстро подлечат.

– А где заряжающий? – вспомнил вдруг парень.

– Убили, когда выбирался из люка. Я выскочил, а он не успел. Так и висел на броне, пока башню не сбросило в сторону. Хорошо, что на нас с тобой не упала. Раздавила бы, как тараканов.

Танкисты двигались около часа. Наконец, они доползли до высокой стены, за которой сидели красноармейцы. Запыхавшийся командир поздоровался и спросил:

– Где нам найти санитаров?

Ему кто-то ответил, что нужно добраться до одноподъездного трёхэтажного дома, который стоит в соседнем квартале. Ещё он добавили, мол, ребята не бойтесь, не ошибётесь, он там, один уцелел. Все остальные вокруг разбиты до самых подвалов.

Они снова отправились в путь. Находясь в тылу у стрелков, Лёня, как прежде был весьма осторожен. Он то и дело заставлял нагибаться боевого товарища, дёргал парня за руку, ронял на землю и тащил за собой. Доля отчётливо слышал, как отовсюду летят чьи-то пули. Они взвизгивают над головой и звонко бьют по камням.

Наконец, танкисты вползли на кучу мелкого мусора. Каким-то мистическим образом парень вдруг понял, что над ним не открытое небо, а бетонная твердь перекрытия.

Где-то стреляли винтовки, строчил пулемёт и взрывались гранаты. Громкое эхо дробилось о стены и металось по комнатам, словно в залах огромной пещеры. Один из бойцов сообщил, что все раненые пребывают в подвале. Лёня взял механика под руку и провёл по полу, покрытому осыпавшейся со стен штукатуркой. Через какое-то время, он тихо сказал:

– Осторожно здесь лестница.

Они направились вниз и, через восемь шагов, Доля ощутил под ногами промежуточную площадку. Вместе с поводырём он повернулся направо и прошагал ещё столько же высоких степеней. Потом, механик почувствовал, что оказался в торце большого гулкого зала.

В нос резко ударил застоявшийся воздух, наполненный вонью немытых человеческих тел и гниющих от воспаления ран. Парень чуть не поперхнулся, но сдержал резкий кашель. Судя по стонам и, трудному от боли дыханию, долетавшим до слуха механика, здесь находилось не менее тридцати человек.