Пылающий берег

Сначала летчики довольствовались собственной защитой, затем вдвоем испытывали возможности этого смертельного врага, вместе сосредоточенно изучали по ночам разведывательные донесения, которые приходили к ним с опозданием. Они узнали, что у «альбатроса» 160-сильный мотор «мерседес» — в два раза мощнее, чем «ле рон», что там установлен спаренный пулемет системы «шпандау» калибра 7, 92 мм, снабженный синхронизатором, позволяющим вести огонь через плоскость вращения пропеллера, тогда как у «сопвича» был один пулемет «викерс» 303-го калибра. Таким образом, «сопвичи» уступали в вооружении и мощности двигателя. Кроме того, «альбатрос» был на 700 фунтов[22] тяжелее, чем «сопвич пап», и мог выдержать огромной силы огневой удар, прежде чем упасть на землю.

— Итак, старина, теперь мы займемся тем, что научимся вышибать из них дух, — заметил Эндрю, и они вылетали навстречу большим группам немецких истребителей и находили их слабые места. Таковых оказалось только два. У «сопвичей» виражи были короче да радиатор «альбатроса» находился в верхнем крыле прямо над кабиной. Выстрел по баку привел бы к тому, что кипящая охлаждающая жидкость выплеснулась бы на пилота, ошпарив его и вызвав ужасную смерть.

Вооруженные этими знаниями, Майкл и Эндрю сбили первые самолеты и обнаружили, что, испытывая «альбатросы», они испытывали и друг друга и здесь слабых мест не нашли. Товарищеские отношения переросли в дружбу, которая, став крепче, перешла в любовь и уважение более сильные, чем между кровными братьями. Поэтому теперь они могли тихо сидеть вместе на рассвете, пить кофе, добавляя в него виски, ждать, когда настанет время вылетать для уничтожения аэростатов, и черпать спокойствие и силу друг в друге.

— Бросим монету? — нарушил молчание Майкл: уже пора было идти.

Эндрю подбросил соверен в воздух и прихлопнул его рукой на столе.

— Орел, — произнес Майкл, и Эндрю поднял руку.

— Везет как утопленнику! — проворчал он, когда они оба взглянули на суровый бородатый профиль Георга V[23].

— Я полечу вторым, — сказал Майкл, и Эндрю открыл было рот, чтобы возразить.

— Я выиграл, я и решаю. — Майкл поднялся, чтобы не допустить спора.

Вылетать для уничтожения аэростатов — все равно что набрести на спящую африканскую гадюку — большую и ленивую змею, жительницу вельда[24]: первый идущий будил ее, и она могла выгнуть шею, приготовившись к броску, а второму в мякоть икры глубоко впивались длинные изогнутые зубы. В случае с аэростатами атаковать приходилось, идя друг за другом, причем первому летчику предстояло разбудить наземную охрану, а второму — принять на себя весь неистовый удар. Майкл намеренно выбрал место второго. Если бы выиграл Эндрю, то поступил бы так же. В дверях столовой они задержались, надели летные перчатки, застегнули шинели и прислушались к яростным орудийным раскатам, глядя на небо и как бы оценивая ветер.

— Туман задержится в долинах, — тихо проговорил Майкл. — А ветер его не развеет, хотя бы на время.

— Молись об этом, старина, — ответил Эндрю, и, неловко передвигаясь в своем снаряжении, они вразвалку прошли по дощатому настилу туда, где у самых деревьев стояли их «сопвичи».

Какими красавцами предстали они некогда в глазах Майкла и какими уродцами — теперь, когда он сравнивал громадный роторный мотор и тошнотворно-плохой передний обзор с гладким акульим носом «альбатроса», его мерседесовским двигателем. Какими хрупкими казались «сопвичи» по сравнению с массивными корпусами немецких самолетов.

— Господи, когда же нам дадут настоящие самолеты! — пробурчал Майкл, но Эндрю не ответил. Они и так слишком часто жаловались на бесконечное ожидание обещанных им новых СЕ-5а — «Экспериментальных истребителей номер 5а», которые, возможно, позволили бы им наконец вести бой с немецкими истребителями на равных.

«Сопвич», на котором летал Эндрю, был окрашен в ярко-зеленый цвет, в тон его шарфа, а на фюзеляже, за кабиной, нанесены четырнадцать белых кругов, по одному за каждый сбитый самолет, как зарубки на прикладе снайперской винтовки. Имя самолета — «Летающий Хаггис» [25] — выведено краской на капоте его двигателя.

Майкл выбрал для своего самолета ярко-желтый цвет, а под кабиной была изображена крылатая черепаха и надпись: «И не спрашивайте — я здесь лишь работаю». На фюзеляже — шесть белых кругов.

С помощью техников они сначала вскарабкались на нижние крылья и потом втиснулись в узкие кабины. Майкл поставил ноги на педали руля и проверил их работу, поглядывая назад через плечо, чтобы убедиться, слушается ли руль. Удовлетворенный, он показал поднятый вверх большой палец своему механику, который проработал почти всю ночь, заменяя перебитую во время последнего боевого вылета тягу. Механик улыбнулся и побежал к носу самолета.

— Зажигание выключено? — крикнул он.

— Зажигание выключено! — подтвердил Майкл, высовываясь из кабины и внимательно оглядывая громадный мотор.

— Подача горючего!