Пылающий бог

Она никогда не остановится. Ее власти не будет пределов. Она никогда не перестанет его использовать, разрывать его разум и жечь, каждый час, каждую минуту и каждую секунду, потому что ей всегда будет нужен огонь. Если Рин так поступит, то война охватит весь мир, а враги будут только умножаться, всегда найдется кто-нибудь новый, очередная Петра, которая попытается запретить ее бога и подавить народ, или очередной Нэчжа, подстрекающий к мятежу изнутри.

И если Рин не убьет всех до последнего, она никогда не будет в безопасности, никогда не завершит свою революцию и не остановится, пока не обратит весь мир в пепел, пока не останется в живых последней.

Пока не останется в одиночестве.

Будет ли это миром? Будет ли это освобождением?

Рин увидела свои будущие победы. Увидела обугленные руины Гесперии. Рин стояла в центре опустошительного пожара, пожиравшего мир вокруг, очищающего, сносящего прогнившее основание…

Но не видела, где заканчивается пожар.

Не понимала, где кончается боль – ни для всего мира, ни для Катая.

– Мне больно, – прошептал он.

Ее словно окатили ледяной водой. Рин вздрогнула от ужаса, всхлипнула и отдернула руку от шеи Катая.

Гул над головой превратился в оглушающий грохот.

Рин слишком поздно посмотрела наверх. Ее пронзила молния, окутав множеством безболезненных зарядов света в тысячу раз ярче солнца. Феникс умолк, как и ее ярость, алая пелена огня перед глазами исчезла. Молния уничтожила божественную сущность Рин, остался лишь чистый ужас перед тем, что она чуть не натворила.

Катай застонал, коснулся висков пальцами и обмяк. Рин прижала его к груди и начала покачивать в полуоцепенении.

– Рин, – прохрипел Нэчжа.

Она обернулась. Нэчжа сидел на песке. По его виску текла кровь, а глаза были мутными и расфокусированными. Приоткрыв рот, он смотрел, как по телу Рин пляшут электрические разряды. Нэчжа медленно встал, но Рин поняла, что он не собирается нападать. Он выглядел совсем как мальчишка, испуганный, смущенный и совершенно потерянный.

Рин поняла, что он ничего и не может сделать. Ни Нэчжа, ни Катай не могли повлиять на то, что сейчас произойдет. У них не хватило бы сил.

Это она должна сделать выбор.

За долю секунды Рин поняла это с полной ясностью. И знала, что нужно делать. Был только один путь, единственная дорога вперед.

Такая знакомая дорога. Сейчас это стало очевидным. Мир – это сон богов, а боги видят сны в виде симметричных повторяющихся узоров. История повторяется, и Рин – лишь последний на сегодняшний день вариант определенной сцены на гобелене, который соткали задолго до ее рождения.

Многие стояли на этом пороге до нее.

Майриннен Теарца – спирская королева, которая предпочла умереть, но не связать себя с ненавистным ей императором.

Алтан Тренсин – мальчик, который горел так ярко и сам запалил свой погребальный костер.

Цзян Цзыя – клинок Дракона-императора, чудовище, убийца, ее наставник и спаситель.

Ханелай, которая решила умереть, чтобы не вставать на колени.

Все они обладали невероятной, невообразимой силой и могли переписать историю. Но предпочли стереть себя из нее.

А теперь судьбу Никана держат в своих руках они втроем, фактически еще дети, слишком юные и неопытные для унаследованных ролей. И Рин могла бы получить империю, о которой мечтал Жига, если бы только была такой же жестокой.

Но каким императором стал бы Жига? И не была бы Рин еще худшей правительницей?

О да, история зловеще движется по кругу.

Рин увидела будущее, его форма была уже начертана, определена узорами, сплетенными еще до ее рождения – жестокостью, бесчеловечностью, угнетением, болью, которые привели ее в ту же точку, где когда-то находился Триумвират. И если Рин сломает Катая, как Жига сломил Цзяна, то узоры истории повторятся, и будет сопротивление, и будет кровь, и устранить это можно будет лишь одним путем – сжечь весь мир.

Однако она могла принять решение, единственное решение, способное поменять курс истории.

«К освобождению ведет долгий путь, – когда-то сказал Катай. – Иногда приходится склонять колени, Рин. Иногда стоит хотя бы притвориться».

Она наконец-то поняла, что это значит.

Поняла, что должна сделать. Речь не идет о поражении. Просто это очень долгая игра. Речь идет о выживании.

Она встала, взяла Нэчжу за руку и положила его пальцы на рукоять меча.

Нэчжа окаменел.

– Что ты…

– Завоюй их уважение, – сказала она. – Скажи, что это ты меня убил. Скажи им все, что они хотят услышать. Чтобы они могли тебе доверять.

– Рин…

– Это единственный путь, ведущий вперед.

Нэчжа понял, чего она от него хочет. Его глаза встревоженно округлились, он попытался выдернуть руку, но Рин крепко сжимала его пальцы.

– Нэчжа…

– Ты не можешь так поступить ради меня, – сказал он. – Я тебе не позволю.

– Не ради тебя. Я не оказываю тебе услугу. Это мой самый жестокий в жизни поступок.

Рин и правда так думала.

Умереть легко. Жить гораздо труднее – такой самый важный урок она получила от Алтана.

Рин опустила взгляд на Катая.

Он пришел в себя, и на его лице была написана решимость. Он мрачно кивнул. А больше Рин ничего и не нужно было. Только его разрешение.