Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта

Мы, оглядываясь друг на друга, отрицательно махали головами.

– Эх, на второй «Урал» человек нужен…

Спустя минуту или две, послышались взрывы в том месте, откуда должны были наступать наши бойцы. Одиночные разрывы стали сменяться серией гулких раскатов, затем в трагическую симфонию добавились глухие ноты. Сосед, зажмурив один глаз, достал сигарету из кармана, печально сказал:

– А теперь «стодвадцатки» заработали, под п… рез парни попали…

Где-то вдалеке заработал крупнокалиберный пулемёт, глухим эхом пронзая воздух, а от поля, отскакивая в небо, устремлялись белые огоньки. Мы отошли от остановки к дому и, присев на лавочке, стали ждать. Все молчали, включая и журналистов находившихся рядом, наверное, каждый из нас думал о том, что мог бы сейчас оказаться там, вместе с теми, кто в эти минуты бежал в слепой атаке.

Возле нас, скрипя тормозами, остановился «УАЗ (козёл)», из него не глуша двигателя, выскочил боец, и, подбежав к нам, спросил:

– Соседа не видели?

Мы указали ему на угол дома, куда Сосед переставил «Уралы». Через несколько минут мимо нас на большой скорости, поднимая огромный столб пыли, пролетел Урал, за рулем которого сидел Сосед.

Вскоре массированный миномётный обстрел прекратился, где-то в степи за оврагом ещё были слышны выстрелы из стрелкового вооружения, а также редкие залпы из танковых орудий.

На дороге, уходившей в овраг, показались два ополченца, шли они медленно, так как один помогал идти раненому с перебинтованной ногой. Когда они прошли метров сто, за ними показались ещё трое. Добравшись до нас, они рухнули на траву. Когда мы помогли раненому присесть на лавочку, я спросил у того, кто сопровождал его:

– Ну, что там? Как наступление?

– А-а-а, – махнув рукой в сторону, он закурил сигарету. – Захлебнулась наша атака! Мы на фланге были, нас маленько потрепали, а вот ребятам в середине, туго пришлось. Да у них там каждый метр пристрелен был…

Боец с перебинтованной ногой, внезапно схватившись за голову, начал мотать ею в разные стороны, как будто стремясь вытрясти из неё то, что причиняло ему неимоверную боль. Лёва, подбежав к нему, спросил:

– Браток, что с тобой, что болит?

Но тот, не ответив ему, свалился с лавочки навзничь, затем, приподняв корпус тела, он, поджав под себя ноги, сдавил свои уши руками.

– Да оставьте его, у него контузия, здесь без «антишока²³» ничем не поможешь, у вас, кстати, нет его?

– Да откуда им быть, у нас даже бинтов нет, – ответил ему Лёва.

Подходившие раненные садились возле нас на траву. Один из них – азиат с посечённым мелкими осколками лицом, закурил сигарету. Когда он затягиваясь, опускал нижнюю губу, на которой уже запеклась кровь, сквозь голубоватый дым, виднелись обломанные осколками несколько передних зубов.

Показавшись из оврага, к нам на большой скорости приближался «Урал». Резко затормозив возле нас, машина по инерции, прокатившись вперёд, остановилась в нескольких десятках сантиметров возле забора.

Из «Урала» выскочил Сосед и, открывая задний борт, обратился ко всем присутствующим:

– Мужики! Скорее сюда, раненных нужно выгружать…

Я, Лёва и Сосна, подбежав к Соседу, остановились… когда задний борт с лязгом ударился о сцепной прибор, перед нами открылась чудовищная картина. Ещё живые раненые бойцы, лежавшие вперемешку с убитыми, пытались подползти к борту. Один тяжелораненый, схватившись за борт кузова, встал, но сделав несколько шагов к заднему борту, снова упал, так как его берцовая кость была перебита осколком пополам, и, прорвав ткань, торчала из штанины.

– Мужики, что вы ждёте?! Вытаскивайте их, я за вторым Уралом! – убегая, крикнул Сосед.

Но сидевшие на траве бойцы и легкораненые, смотрели себе под ноги, не поднимая на «Урал» своих глаз. Сделав шаг к «Уралу», я остановился как каменный, от раздававшихся внутри криков и капающей с кузова на землю крови, я растерялся.

Один человек, прошедший Афганистан, рассказывал мне, как в специальных подразделениях готовили хладнокровных убийц. Оказывается, не все отобранные туда парни могли хладнокровно перерезать горло живому человеку. Если такого бойца выявляли в тот момент, когда не представлялось возможности заменить его другим, его психику ломали. В этой технике существовало с десяток способов по перепрограммированию личности. Но так как ломка происходила в очень короткие сроки, существовал побочный эффект, кратковременное действие и непредсказуемые последствия для психики бойца в дальнейшем. Начиная от появления различных психозов, заканчивая лечением в специальных учреждениях.

«Но это всего лишь побочный эффект, который может и не случится!» – говорил он. – Кто будет думать о таких мелочах».

Суть самого простого и не требующего специальных навыков и медикаментов метода являлась в следующем: нужно было провести перед собой воображаемую линию, переступая через которую ты на время становился уже другим человеком, таким, какого требовала определённая ситуация.

Сделав первый шаг, я, посмотрев на Короля, сказал ему:

– Лезь в кузов, я буду принимать их здесь. Лёва, Сосна вы на земле сортируете: убитых налево, живых направо.