Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта

В эту ночь новым расчётом «РПГ-7» стали Чек и Грузин. Причём Чек явно был недоволен своей новой специальностью, он с осторожностью брал «РПГ-7» в руки, словно это была бомба с часовым механизмом. А после того, как я небрежно прислонил снаряжённый гранатомет к лавочке, на которой он сидел, он, побелев, промолвил:

– Ты что, а если бы он упал?

– Одной морковкой³² меньше, – рассмеявшись, ответил я.

– Эх, дети, какой же дурак вас на войну пустил? Вам в пору под луной с будущими жёнами гулять, а вы здесь под минами ходите, – отвернувшись от нас, сказал Грузин.

Вообще Грузин говорил редко, больше молчал, воспринимая всё отрешённо. С седеющей бородой и невозмутимым характером он удивлялся, когда, устроившие между собой перепалку, бойцы не реагировали на его замечания.

– Почему ругаетесь? Перестаньте. У нас когда старший говорит – все молчат. Горе, горе будет вам, если вы не научитесь уважать старших, – укорял он споривших бойцов со свойственным ему кавказским акцентом.

* * *

Проснувшись утром, я был удивлён тем, что для другого человека являлось обыденностью.

То есть я, по обыкновению, не бежал в ближайший окоп, так как по утрам бомбили чаще всего, или надо мной не стоял Король, упрекая меня за длительное пробуждение при смене его на посту. Проснувшись, я услышал щебетанье птиц, треск поленьев, сгорающих в костре, весёлые голоса девушек-ополченок, которые гремели посудой. Обычная мирная жизнь стала такой далёкой и непривычной. Мозг уже успел перестроиться к кошмарной военной обыденности. Это прозвучит странно, но на вторую ночь нашего пребывания на 19-ом блокпосту, я впервые не смог уснуть сразу. Проворочавшись около часа, я понял причину бессонницы. Привычка засыпать под уханье залпов артиллерии или нескончаемую канонаду крупнокалиберных пулемётов сыграла злую шутку. Тишина несла не только передышку от круговорота тяжёлой, не дающей возможности задуматься службы, но и сотни мыслей о настоящем, будущем и нашем месте в нём.

Через пару дней нашего пребывания на 19-ом, в отряде прошёл слух, что со дня на день должен вернуться Моторола, который проходил лечение в Крыму. Попытка разузнать о нём у бойцов не дала каких либо внятных результатов. Треть его не видела, остальные, лишь улыбаясь, говорили: «Когда увидите, сами сделаете для себя выводы». Только Матрос, который успел повоевать с ним, отмечал его хитрую тактику ведения боя, которой он, скорее всего научился, проходя контрактную службу на северном Кавказе.

Ещё Матрос рассказывал, что Моторола бережёт людей, его бойцы без бронежилетов и прочей защиты в бой не идут.

– И смотрите на будущее, Мотор в своём подразделении пьяных не терпит. Пинок под зад и исключение из отряда может показаться очень мягким наказанием, потому как характер у него жёсткий, но справедливый. Степень наказания будет зависеть от того, где и при каких обстоятельствах он вас за этим делом застанет, – назидательно говорил нам Матрос.

В день ожидаемого приезда Моторолы, Матрос приказал нам заняться своим оружием. Рассевшись перед домиками, мы принялись чистить свои автоматы, нарушая при этом все мыслимые правила техники безопасности при чистке оружия.

Оружейное масло оказалось только у Ёжика. Он предусмотрительно носил его в специальном кармашке разгрузки, который другие бойцы обычно набивали бесполезными мелочами.

– Нет, Ёжик, ты точно «ФСБшник». У обычного бойца в таком кармашке конфеты лежат, а у него оружейное масло, – улыбаясь, сказал Матрос.

– Во, во! Так же про нас Михалыч говорил, после того как мы с Сергеем с учебного центра приехали.

– Он что на полном серьёзе думал, что вы из «ФСБ»?

– Конечно, а ещё он решил, что у меня звание майор и предлагал мне перейти в другой отряд, так как ему командовать мной чин не позволял.

Автомат был настолько сильно загрязнен, что нагар на газовой камере пришлось очищать штык ножом, а песок из ствольной коробки пришлось вытряхивать на весу.

Удивительно, но при этом мой «АК-74» ни разу не дал осечки, или не поймал клина. Говорят, всё гениальное просто, автомат Калашникова – это гениальное изобретение. Ходит легенда, что Калашников скопировал свой первый «АК-47» с немецкого «StG-44», да, может пробный образец «АК-46» копировал внешнюю конструкцию «StG-44», но ни одно изобретение, заимствованное у немецких конструкторов, не позволило бы к себе такого варварского отношения, какое с лёгкостью переносил автомат Калашникова. Такое чудо мог изобрести только русский конструктор, знающий и понимающий русского солдата.

Моторола появился неожиданно, в сопровождении двух бойцов, он, скромно зайдя во дворик, поздоровался с Матросом и отошёл в сторону.

Осматривая нас, он пристально вглядывался в каждого нового бойца. А те, кто не знали его в лицо, не обратив внимания на вошедших бойцов, продолжали вести себя непринуждённо, срываясь бурным смехом при виде ужасного загрязнения очередной детали.

– Принесите стул командиру, – негромко сказал Матрос, и Водяной поспешил выполнить его просьбу.