Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта

После появился депутат города Снежнόе. Худощавый мужчина лет сорока, он смущённо смотрел на нас – защитников молодой республики, у которых не было даже элементарных перевязочных средств, а вместо потрескавшихся жгутов, которые приходили в негодность от долгого ношения на прикладе, бойцы предпочитали обыкновенный канцелярский скотч, скрученный верёвкой.

У нас к нему вопросов не было, только Малой спросил про зарплату, которую последний раз им выдавали ещё в мае. В основном вопросы задавала ему Людмила, но депутат смущённо смотрел то на нас, то на землю, как будто пытаясь найти там ответа.

После того как все разъехались, Сосна всё ещё оставался в окружении нескольких ребят, которые продолжали подшучивать по поводу его «Урала». Но вскоре шутки закончились, после того как Галид, который недавно появился в отряде, задал Сосне совсем нешуточный вопрос.

– Сосна, а что на деньги которые вам в России платят, за то, что вы здесь воюете, ты после приезда «Урал» себе не купишь?

– Да я же бесплатно здесь, добровольцем, а не наёмником, – улыбаясь, ответил он.

– Ну, это мы уже по телевизору слышали, ты нам-то не лукавь, скажи честно… сколько обещали?

– Да ни сколько мне не обещали, ещё раз говорю, не за деньги я сюда ехал!

– Ну, вот я не пойму… как гражданский человек может взять и отправиться на войну? То есть, сидел ты тихо-смирно у себя на лесопилке, а потом бац, и ты здесь! Может ты в армии по контракту служил и тебя сюда отправили? – не унимался Галид, прощупывая Сосну, словно следователь на допросе.

– Я в армии уже десять лет назад как отслужил, и службу я проходил на боевом корабле, поэтому у меня другой профиль, чтобы мне деньги платить.

– Теперь мне вообще не понятно, как ты оказался у нас, что подвигло тебя приехать.

– Как что? По телевизору показывали, как дом профсоюзов в Одессе сожгли. Убитую на улице Донецка мать с годовалой дочкой на руках. Я ехал сюда помогать! И для меня было не важно, что придется делать. Дадут автомат – буду стрелять, дадут лопату – буду копать, хоть посуду мыть – только дома не сидеть, а помогать!

Галид стал переминаться с ноги на ногу, ответ Сосны, у которого от расспросов появилась испарина на лбу, его явно раздосадовал, да и другие парни косо смотрели на Галида. В искренности ответов Сосны никто не сомневался, так как врать тот попросту не умел.

– А ты, Галид, сам то, зачем в ополчение записался? – вызывающе спросил у него Юнга.

– Как зачем? Воевать за Новороссию, против фашистов, я же с Донбасса!

– Вон оно значит как! Это что же получается, мы воюем с мая месяца, а к нам в отряд ты попал только в июле! Ты два месяца, что делал? Может ты думал за какую сторону тебе воевать отправиться?

– Дела у меня были, личные, – попятившись назад, оправдывался Галид.

– Какие могут быть дела, когда твою родину из «градов» расстреливают? Я тебе скажу, какие у тебя дела были… С женой ты своей разобраться не мог, а когда она тебя бросила, ты вдруг свой долг перед родиной почувствовал!

Галид молча курил сигарету, и отвернувшись, больше не смотрел на Юнгу, вероятно опасаясь получить от него ещё больше словесных уколов.

Юнга относился к такому типу людей, с которыми при первой же встрече начинаешь чувствовать себя неловко. Его небольшой рост только помогал ему в этом, казалось, он пытался заглянуть тебе в самую душу своими чёрными пронизывающими насквозь глазами. Отличало Юнгу его прямолинейность и обособленное чувство правды, которую он стремился защищать всегда, невзирая на обстоятельства, вот и Галид попал под его горячу руку.

Разрядил обстановку Матрос, который услыхав, что Сосна служил в «ВМФ», засыпал его вопросами. Оказалось, что они оба служили на одном боевом корабле, только с разницей в пятнадцать лет. Они долго между собой пересказывали морские легенды и флотские байки. Особенно бурно они вспоминали, как на корме военного корабля, при отправлении естественных надобностей, они «ловили волну».

Вскоре объявился Градус, в руках он держал мешочек с зерновым кофе. За отсутствием кофемолки мололи его весьма варварским способом, с помощью ткани и приклада от автомата. Аромат кофе был настолько сильный, что перебивал запах грязных носков и заношенных комков, который витал возле нашего домика.

Скорее всего кофе был хорошего качества, так как после варки вкус напитка оказался ещё лучше, чем запах. Отсутствие сахара ни в чём не умалило его насыщенный и яркий вкус. Не умаляла этот не забываемый вкус и старая посуда, с которой нам пришлось пить этот напиток.

После обеда приехал Шарнир и привёз ещё один «АГС», а также несколько «Мух», «Шмелей» и два цинка патрон. Второй «АГС» передали Ёжику, назначив его командиром расчёта, вторым и третьим номером стал Молот.