Пылающий символ. Том 2

— Этого никто не знает! — воскликнула Герминия и, едва взглянув на рисунки, упорхнула как бабочка, спеша разнести эту новость по Риму.

Желая и одновременно боясь поверить в то, что поведала знатная сплетница, Давид пошел к брадобрею. Там, пока дожидался очереди, услышал разговоры о вновь назначенном префекте претория.

Горожане единодушно признавали: Констанций — фигура мутная, но купец из Далмации пропел ему дифирамбы, сказав, что Констанций честен, справедлив и не берет взяток. Последнее утверждение высмеяли, а купца приняли за платного восхвалителя.

Alma Tadema — The wine shop, 1869

Давид его поддержал:

— Я лично знал Констанция. Он благородный человек.

Однако в этот момент брадобрей накинул ему на лицо горячую салфетку, лишив возможности говорить, и обсуждение переключилось на Августа Максимиана.

— На городских форумах развесили объявления. Падчерица Августа Феодора обручилась с новым префектом претория!

— Теперь этому малому придется ползать на брюхе, чтобы доказать свою преданность. Максимиан взял префекта за горло.

Далмацкий купец возмутился:

— Констанций сумеет постоять за себя!

Давид к тому времени уже никого не слушал. Он выяснил, что Елена свободна, остальное было неважным. И пока брадобрей скоблил его подбородок, Давид мысленно решал, какие дела необходимо завершить до отъезда, а какие передать управляющему.

Через два дня Давид нанял цизиум[46] и выехал в Дрепан, надеясь догнать Елену.

В порту Брундизия[47] старший преторианец, из тех, что Констанций выделил для охраны, приблизился к Елене и тихо сказал:

— За нами следят. Проявляйте осторожность и никуда не отходите. Нам нужно держаться вместе.

Но Елена была погружена в свои мысли и не замечала, что творилось вокруг.

Верный кучер Ориген отговаривал хозяйку от путешествия по неспокойному зимнему морю, но она велела грузиться на торговое судно, идущее до Диррахия[48].

Вскоре суденышко, гонимое холодным попутным ветром, запрыгало по волнам. Очнувшись от своих горьких мыслей, Елена увидела белые барашки студеных вод. От свежего ветра, страха и окружающей красоты у нее защемило сердце. Казалось, что отныне она могла чувствовать только боль.

В конце короткого зимнего дня корабль прибыл в Диррахий, и каррука съехала по сходням в порт. Дальше пошли знакомые места. В Филиппополе Елена сделала остановку и поднялась к театру. Когда-то они с Констанцием стояли здесь и глядели на полуразрушенный город. Теперь раны затянулись, и жизнь продолжалась — внизу раскинулись виллы и фруктовые сады.

В Дрепане путь из порта до мансио был коротким. Каррука въехала во двор и остановилась возле кузницы. Елена открыла дверцу и, не дожидаясь помощи Оригена, спрыгнула на землю.

Погрузневший Иосиф тяжело поднялся со скамьи.

— Елена, дитя, ты ли это?

Елена со слезами бросилась в объятия кузнеца.

— Иосиф!

— Надолго ли ты приехала? И где Констанций? Где Константин?

— Все расскажу потом… — благоразумно проронила она и распорядилась: — Сейчас пошли за отцом.

Конюхи выпрягли мулов из карруки, забрали лошадей у преторианцев. Будучи на службе, они внимательно оглядели двор и встали возле Елены.

Через минуту к ней подбежал Теодор. Елена бросилась навстречу и спрятала лицо у него на груди — выплакаться бы сейчас, но сначала дело.

— Мне надо спрятать в тайник то, что я привезла с собой, — прошептала она отцу.

Теодор пожал руку старшему преторианцу, сказал пару слов рабу, и тот с почтением увел охранников в перистиль. Иосиф отпустил кузнецов, и двор опустел.

Поднявшись в карруку, Елена откинула крышки сундуков и показала на мешки. Приподняв один, Теодор удивленно вскинул брови.

— Да здесь не меньше таланта!

Иосиф закрыл ворота и помог Теодору опустить мешки в колодец. С необъяснимой тревогой наблюдала Елена за тем, как Теодор нажал на плиту и затащил мешки в тайник.

Услышав за воротами шум, Иосиф вышел наружу. Спустя мгновенье раздался его крик:

— Елена, беги!

Теодор одним долгим прыжком выскочил из колодца и бросился к воротам.

Снаружи послышались ругань:

— Stercus accidit![49] Вик, помоги сдвинуть этого быка, он тяжелый!

Створка ворот приоткрылась, и Елена увидела кончик меча. Через мгновенье державший его человек шагнул во двор. Теодор ловко обезоружил его и схватил за горло.

Из-за ворот прозвучал вопрос:

— Эй, Вик, ну что там?

Теодор ослабил хватку и прошептал:

— Отвечай: здесь никого нет…

— Заходите, здесь никого, — повторил разбойник и попытался высвободиться. Однако тут же обмяк, получив удар эфесом меча.

Снаружи снова заговорили, Елена узнала голос смотрителя Дориуса:

— Женщину взять живьем, остальных убейте!

Во двор вбежали двое мужчин с мечами наизготовку. Теодор шагнул к ближайшему от себя и чиркнул мечом по шее. Второй бандит получил удар точно в сердце.

Из-за ворот послышался топот конских копыт и отчаянный вопль Дориуса:

— Стойте! Куда вы?! — Он перешел на визг: — Мы же договорились! Убейте их! Я заплатил!

Несколько голосов вразнобой проорали:

— Сам убей!

— И бабу в придачу забери!

— Caccatore stultissimus![50]