Пылающий символ. Том 2

— На мне нет ни царапины, — она указала на его кровоточащее ухо, поврежденное щепкой, — а вот тебе следует обработать рану.

Напуганный старшина тем временем грозил расправой работнику. Два охранника заломили бедняге руки.

— Отпустите его! — приказала Елена, и стражники отступили.

— Виновный должен понести наказание, — поклонился ей старшина.

— Пусть купит новый плащ взамен испорченного, и дело с концом.

— Зачем же наказывать его так жестоко? — вступился Валент. — Он получил бы десяток ударов палкой и благодарил богов за то, что легко отделался. А теперь ему придется платить за плащ до конца своей жизни.

— И что же делать? — растерялась Елена.

— Отмени свое распоряжение, благороднейшая из женщин.

Она подняла руку:

— Я прощаю этого человека.

Валент повернулся к стражникам:

— Вы слышали, что сказала императрица?

Стражники поклонились и в мгновение ока исчезли. Рабы подали носилки, но как только прислужницы взяли Елену под руки, вдали показались конники во главе с Константином.

Приблизившись, император спрыгнул с лошади и поспешил к Елене:

— Сальве, матушка! Наконец-то я дождался тебя!

— Сальве, сынок… — Елена запрокинула голову и взяла в ладони его лицо. — Горжусь тобой. Ты осуществил свои замыслы.

— Я прочел твое послание и скорблю о кончине Давида. — Он обнял ее за плечи и прижал к груди. — Но разве можно так убиваться?

— Прошло полгода со дня его смерти. Я смирилась.

Константин помог матушке устроиться в лектике, и процессия направилась к городу.

Пустив коня шагом, император указал рукой на высокую трибуну в лесах:

— Этот ипподром стоит со времен Септимия Севера[84]. Сейчас к нему пристраивают дополнительные ряды, возводят императорскую ложу и новый сфендон[85]. Здание облицуют мрамором и поставят статуи.

— Поистине величественное сооружение, — проговорила Елена. — Не уступает Большому цирку в Риме!

Все пространство от порта до ипподрома занимала гигантская строительная площадка. Елена вспомнила, как много лет назад отец возводил в мансио спальни для высокопоставленных гостей. Тогда ей казалось, что время и работы тянутся медленно. Теперь же время летело стремительно: год как один день.

Императорский кортеж медленно обогнул красивое здание, примыкавшее к ипподрому. С дороги было видно, как на высоте четвертого этажа каменщик выкладывал известняковые блоки, другой — ряд красных кирпичей, а трое рабов ставили опоры для сооружения арочных окон.

— Здесь будет возведен дворец для гостей с переходом в императорскую ложу на ипподроме, — сказал Константин. — Дальше располагаются три императорских дворца. Скульпторы со всей Римской империи украсят их своими шедеврами, а камнетесы готовят плиты цветного мрамора.

Елена слушала сына с материнской гордостью. В пятьдесят три года, единовластный правитель всей Римской империи, он достиг вершины человеческой деятельности, но при этом сохранил подтянутость бойца, блеск в глазах и юношескую легкость в движениях.

Lawrence Alma-Tadema — Phidias Showing the Frieze of the Parthenon to his Friends, 1868 (detail)

Наконец Константин помог матери спуститься с носилок и вывел ее на старый Адриановский форум к храму Юпитера.

— На этом месте я воздвигну христианскую церковь!

— Не стоит разрушать этот храм, — сказала Елена. — Убери языческих богов, укрась, как нравится христианам, и назови его храмом Божественной Мудрости[86].

— Сделаю так, как сказала ты. — Склонив голову, Август Константин повел ее на широкую улицу, обрамленную с обеих сторон колоннадой.

Охрана окружила их плотным кольцом. Толпа горожан раздалась в обе стороны. Было видно, чем торговали в лавках: благовония из Индии и Аравии источали благоухание, ароматические масла из Египта и косметические снадобья стояли на полках в запаянных стеклянных флаконах и золотых сосудах. Рядом продавали шелка. Невиданной красоты паллы висели под арками, напоминая крылья гигантских бабочек.

Вскоре Елена и Константин в сопровождении свиты и охранников вышли на большое, залитое солнцем пространство. Широкую площадь обрамлял двухъярусный портик.

— Здесь будет построен форум. А сегодня мы запускаем нимфеум с водой из нового акведука.

Как и все, что строилось Константином, нимфеум был грандиозен: фонтан с мраморным Посейдоном в окружении золоченых статуй.

Архитектор, загорелый кудлатый грек, махнул кому-то рукой:

— Запускай!

Послышался звук воды. Через несколько секунд слабые ручейки превратились в струи водопада, которые низверглись в чашу, а затем в круглый мраморный бассейн.

— Твой нимфеум прекрасен… — восхитилась Елена и вдруг пошатнулась.

В ее глазах потемнело. Последнее, что увидела, — свою покойную мать, которая поманила ее рукой из темноты ажурного портика:

— Я жду тебя, доченька…

Вслед за этим Елена услышала встревоженный голос:

— Матушка, очнись! Что с тобой?!

Придя в себя, она успокоила сына:

— Немного утомилась с дороги, — однако для себя поняла, что жить осталось недолго.