Пыльными дорогами. Путница (СИ)

— Верно говоришь. Так вот сказание говорит, что нашли эти бусины простые люди, ничем не одаренные, ни какие знатных кровей не имеющие. С тех пор и заклинатели редко объявляются. Дед мой говорил, что раз в полвека во всей Беларде находится.

Ох, страшно мне стало…

И краска в лицо бросилась, и колени затряслись так, что даже Увалень проснулся и тревожно на меня взглянул. Тише, серенький, тише. Тебя моя беда не коснется.

— Что ж это получается, Ясна? — тихо спросила я. — Я — служительница ушедшей?

— А вот это уже тебе решать, Вёльма. Коли захочешь, станешь на ее сторону, коли нет — дар твой лишь тебе служить будет. Бусина ведь твоя белой была, а ушедшая над такой силой не властна.

Посмотрела я на знахарку и даже дрожь по телу пробежала. Правду ведь говорит, чую, что правду.

* * *

Ведуны, как Ясна рассказала, молодым богам поклонялись. Тем, что пришли в мир, когда он еще в темноте лежал, да не видел света. Пришли тогда они и тьму во свет обратили. А после безраздельно править стали над всеми мирами, оттеснив ушедшую богиню. Ту, что от родни отказалась, и имя свое позабыла.

В моей родной Растопше всегда богов почитали — праздники отмечали, обычаи соблюдали и жертвы к алтарям неизменно приносили. Только делалось все это не из веры большой и не из страха, а просто по привычке и традиции. Здесь же, в Подлесье, ведуны шибко боялись законы нарушить, все до единого выполняли, каждую примету соблюдали строго.

Возвращалась я от Ясны уже затемно. Долго мы со знахаркой проговорили, много она мне поведала. Только от слов ее легче не стало. Наоборот, засела во мне какая-то печаль. О том, что дальше делать и что будет со мной. «Дар, — сказала Ясна, — ты скрыть не сможешь. Сама себя обманывать начнешь, он наружу и запросится. А люди заметят и не поймут. Шла бы ты учиться, Вёльма». А куда идти толком и не сказала. Намекнула только, что есть в Доме Предсказаний человек, такой же, как я, заклинатель, и что ждет он того, кому силу свою передаст и знание.

Вдохнув прохладный воздух пряного вечера, я с грустью посмотрела на темнеющее небо и шагнула на крыльцо дома. Ох, зря я видать из Растопши-то сбежала, ох, зря. Укажи мне путь Ларьян-батюшка.

Войдя в дом, я снова окунулась в густой приятный аромат чего-то вкусного, что Заряна обычно томила в печи. Что ни говори, а еду ее впору князи подавать.

— Арьяр! — не сдержавшись, воскликнула я, увидев хозяина дома сидящими за столом.

Легкая улыбка не скрыла его усталости, а глаза, хоть и живые и по-прежнему пронзительные были красны от плохого сна.

— Здравствуй, Вёльма.

— Ты сегодня вернулся?

— Перед закатом пришел, — ответил мужчина.

Заряна, проносящая мимо меня чугунок, недовольно хмыкнула и кивнула в сторону.

— Чего посреди горницы стоишь? Садись что ли.

Я невольно вздрогнула и подчинилась. Села на скамью, прямо напротив Арьяра. Милан, братец его, сидел по правую руку и быстро выхватывал из миски кусочки мяса.

— Обожди, пока остынет, — строго сказала ему Заряна, — так ведь и обожжешься!

— Как твоя охота, Арьяр? — спросила я, не смея смолчать. Отчего-то очень рада была его возвращению. А, может, просто Заряны боюсь?

— Добрая вышла охота, — последовал ответ. — Добычи много.

Я быстро оглядела горницу. Ничего. Может, все лежит в кладовой. Но там же жарко, а ледник в доме Арьяра слишком мал, чтобы хранить много мяса.

— А где же она?

Наверное, вопрос мой был слишком бесхитростным. Милан тут же усмехнулся и обжегся горячим куском. Неловко махнув рукой, он опрокинул кувшин молока, и оно белыми ручейками потекло по столу, а оттуда на пол.

— Ох, ты ж медведь! — закричала Заряна. — Говорила ж тебе! А ну вставай, иди рубаху переодень. Ох, горе…

Арьяр только улыбнулся, глядя как его братец уходит, раскрасневшийся и обиженный, да грозно зыркает в мою сторону. Мол, девка чужая до чего довела.

— Так не храним мы добычу дома, — наконец ответил охотник, когда история с молоком благополучно разрешилась. — Все в общем леднике лежит.

— В общем леднике? — переспросила я. — А как же потом вы все делите?

— Так давно уж разделили, — встряла в разговор Заряна. — Это у вас, белардов, принято каждый себе тянуть. А мы, ведуны, общиной живем, чужого нам не надо. Кому какая доля досталась, тому она и будет. Кабы мы все по-вашему делили, так передохли бы давно. Или, думаешь, в лесу, далече от всего мира, выжить легко?

— Вряд ли, — ответила я.

— То-то же.

Заряна насухо вытерла стол и унесла мокрые тряпки на улицу — вывесить сушиться.

— Вижу, ты выхворалась? — спросил Арьяр, пристально глядя на меня.

Неловко кивнув, я принялась теребить кончик косы, что всегда в волнении делала.

— Сегодня к Ясне ходила. Она говорит, здорова я.

— Ну и славно.

Хотела я ответить, сказать, что уходить собираюсь да смолчала. Дверь скрипнула и после Заряна в дом вошла. Милан, показавшись из своей комнаты, все еще обиженно сопя, сел за стол и стал доедать, жалуясь на обожженные язык и щеку.

— Куда это ты? — встрепенулась Заряна, когда Арьяр отставил миску в сторону и резко встал.

— Пройдусь немного.

— Так ты же только с охоты, Арьяр! — всплеснула руками женщина. — Отдохнуть бы тебе.