Пыльными дорогами. Путница (СИ)

— Нет, ну гляньте-ка! — вскричала она, взмахнув руками словно птица крыльями. Бегло осмотрелась вокруг, убеждаясь, что у нашего странного разговора появляются свидетели, и снова на меня обратилась. — Еще спрашивает, лиса бесстыжая! К жениху моему зачем по вечерам шляешься?

Не стала виду подавать, хоть и догадалась сразу.

Стоя под добрым десятком любопытных пар глаза не слишком-то ловко себя чувствовать будешь. А уж если тебя прилюдно стыдят и обвиняют, так и вовсе хоть сквозь землю провались. Ох, только бы краска к лицу не прилила.

— И все-то ты про меня знаешь, — громко, чтоб все слышали, заявила я. — А я вот про тебя ни словечка. Знала бы, кто твой жених, может, сходила бы в гости!

На лице Чернавы задергались желваки. Я торжествующе улыбнулась, чуя вкус победы и необходимость тут же бежать.

Зрители смотрели на нас с явным желанием узнать, чем же все кончится. Что-то иной раз выкрикивали, но я не слушала.

— К Ладимиру ведь ходила? — сдавленно процедила Чернава. — Он и есть жених мой.

Ох, не минует меня расправа. Вон как ее ладони в кулаки сжались, да как лицо от злости побелело.

Сделав робкий шажок назад, я ощутила напряжение во всем теле. Бежать. Что есть духу!

— Ходила, — ответила, чуя, что страх потихоньку под кожу мне пробирается. Поганое дело. Гнать его надобно. — А тебе-то что? Иль в чужие дела лезть задумала? Так знай, что мужики того не любят. И вот что, — я гордо оглядела ее и ее подруг, — с гостями ласковей надо быть. А то как останетесь злыднями, так и вовсе никто не женится. Некогда мне тут с вами, вот что.

Развернулась, выдохнула. Кажись, обошлось…

Только шаг сделала, да тут услышала визг бабий и вмиг мне в косу вцепились.

Со всей силы меня, зараза, дернула. Слезы из глаз брызнули и наземь я повалилась. Тут уж не до церемоний было. Злость на меня нахлынула.

Протянула я руку и Чернаву за ее космы поганые потянула. Девица взвыла и вслед за мной, в пыль дорожную упала.

Схватились мы не на жизнь, а на смерть. Покатились по земле, лица друг дружке царапая да волосы выдирая.

Резкий ожог будто от углей по лицу прошелся — то она мне щеку расцарапала. Я же, извернувшись, руку высвободила и тумака ей прямо в глаз залепила. Да потом еще…

И откуда только сила во мне, тщедушной, взялась?

— Ах ты ж змея подколодная! — кричала я, хлеща противницу по лицу. — Злыдня! Кикимора!

Только-только поднялась, а она меня за ногу. Я снова упала на спину. Чернава сверху насела и ну меня за косу тянуть.

— Я, говоришь, кикимора? Да ты лиса облезлая! Курица мокрая! Да чтоб тебе…

Тут мы снова по земле покатились.

А потом чьи-то руки меня схватили да в сторону утащили. Но не тут было!

Крепко схватив чернавины черные космы, я отпускать и не думала.

— Лиса я, говоришь, облезлая? Мы еще посмотрим, кто из нас облезлая!

— Пусти ее, Вёльма! — кричал знакомый голос. Только вот чей, я в горячке схватки и не приметила.

Чернава, вырываясь из рук дюжего незнакомого парня, меня за рубаху тянула.

— Иди-ка сюда! Уж я тебя отхожу! Будешь знать, как чужих женихов уводить!

— И кто на тебе, стерве такой, только и женится? — крикнула я, дергая ее волосы.

Чернава взвыла и ко мне снова потянулась. За косу ухватила, змеюка!

Народ где-то позади все потешался над нами. То одну, то вторую подбадривал криками. А парни нас все растащить никак не могли.

— Да вы никак с ума посходили! — закричал Ладимир.

Только что подбежавший к месту схватки, он, запыхавшись кинулся меж нами.

— Чернава, пусти! Вёльма! Да что вы, девки, творите?

Глядя в подбитые моей же рукой глаза противницы, мне совсем отпускать ее не хотелось. А все ж первая боевая горячка прошла, силы быстро уходили, оставляя неприятную дрожь, да боль и жжение от ссадин и царапин.

Отпустила я ее первой, да тут и оттащили меня в сторону.

— Пусти! — рванулась я из рук, крепко сжимающих меня.

— Рано тебе, стой смирно…

Оглянулась я и увидела Арьяра.

Увидела, да и замерла, надежно запертая в кольце его рук.

— И что вы тут утворили? — донесся суровый скрипучий голос. — Пропустите, бабы!

Из толпы, в которую чуть ли не все Подлесье к тому времени собралось, показался Сван. Тот самый воин-рыцарь, что в Ельнии бывал.

Строго поглядев на меня, затем на Чернаву, чьи глаза уже вовсю сияли синюшными кругами (ох, не зря в детстве с мальчишками в казаки-разбойники играла), остановился прямо меж нами.

— Кто драку начал? Ты? — указал на меня.

Я мотнула головой, а после вырвалась из рук Арьяра и встала прямо.

— Не я, уважаемый Сван.

— Стало быть ты?

Чернава только глазами зыркнула и долу их опустила.

Старый рыцарь грозно сложил руки на груди — ни дать, ни взять герой сказаний.

— И кто ж мне скажет, что стряслось тут?

— Я скажу, — выступила вперед и чуть голову склонила. Должен же кто-то правду ему открыть. Негоже так уважаемому человеку перечить. — Шла я по улице, уважаемый Сван, а тут ко мне эта, — на Чернаву указала. — В общем, слово за слово и сцепились с ней. А дальше — мужики нас разняли.

Старик с интересом посмотрел на меня.

— И из-за чего же сцепились?

— Да не слушай ты их, Сван, девок дурных, — попытался остановить Ладимир.