Пытаться не любить тебя (СИ)

Маркус кивнул, но Пенелопа почувствовала за этим согласием подавляемую ярость. Он сказал «да», но явно хотел что-то сломать. Она видела – он так сильно сжал кулак, что побелели костяшки, а вены на запястье заметно посинели. Если это заметила она, едва его знавшая, то, как мог не заметить этот мужчина, отношения с которым, безусловно, являлись более давними и глубокими? Тем не менее, он не заметил, для него сделанного предупреждения оказалось достаточным, он записал что-то ещё, пожал им обоим руки и, наконец, ушёл, ослабляя дополнительно галстук усталым жестом и разминая затёкшую шею.

Пенелопа решила последовать за ним, но Маркус задержал её за руку.

— Оставайся, пока он не уйдёт совсем. Наверняка он остановится у твоей бабушки, чтобы поспрашивать у неё что-нибудь ещё. Если ты немедленно смоешься, он поймёт что к чему. Разумеется, в случае если ты не сожалеешь, что прикрывала тут мою игру и хочешь рассказать ему правду.

Не понимая почему, Пенелопа покачала головой.

— Ты сидел в тюрьме? — спросила она немедленно. В её тоне не было ни обвинения, ни чрезмерного любопытства. Она не хотела знать почему, и как долго. Она была уверена, что он кого-то убил, и предпочитала не знать подробностей.

— Да, и, видимо, это тебя не удивляет.

— Скорее всего, мне пофиг.

— Почему тогда ты солгала ему?

— Потому что забавно иногда придумывать альтернативную жизнь. Однако не волнуйся, это не я внушила моей бабушке идею, что мы вместе. Она больна, живет в мире деформированных мечтаний и воспоминаний. Я бы не хотела иметь отношения с тобой, даже если бы ты был последним мужчиной на планете населённой роботами. И я говорю об этом не прежде, чем начну умолять тебя трахнуть меня до истощения.

Маркус неожиданно улыбнулся, и в первый раз Пенелопа поразилась искреннему веселью, скрытому под агрессивной маской. Она смотрела на изгиб его губ, очарованная, подобно тому, как маленькая девочка трепещет от радуги. С этой лёгкой улыбкой в одном уголке рта, по крайней мере, трёхдневной щетиной на щеках и монументальным телом, которое доминировало над ней в маленькой комнате, всё это зрелище являлось слишком приятным. Пенни встряхнулась, прикусив язык, и впилась ногтем в ладонь, пытаясь выглядеть отстранённой, как будто необычная судорога, которую она чувствовала, горячая, влажная и трепещущая, между её желудком и коленями, была ещё меньше, чем ничего.

— Определённо, он уже разузнал всё о вас, чтобы выявить, не являетесь ли вы замаскированными наркодилерами, и есть ли у вас судимости, — продолжал Маркус. Он отправился на поиски сигареты, которую намеревался прикурить прежде, при входе в дом. Нашёл её в кармане пиджака и поднёс к губам.

— Моя бабушка распространяет только печенье, а так же часто и охотно добавляет соль вместо сахара. Я даже этого не делаю. И никто из нас никогда не сидел в тюрьме, — сказала Пенни, пожимая плечами. — Однажды бабушка украла пару колготок в магазине, но она сделала это не нарочно. Иногда она не понимает, что делает. Она помнила, что платила за них. Это единственное преступление, которое она когда-либо совершала, но никто этого не заметил.

— А ты? — спросил Маркус. Она увидела, как вспыхнуло пламя зажигалки, и он поджёг кончик сигареты. За рассеивающейся завесой дыма, он пристально наблюдал за ней, с таким большим вниманием, что Пенелопа почувствовала как внутренние органы перемешиваются, подобно ингредиентам для коктейля в шейкере.

— Я ужасно скучная. Поэтому предположу, твой инспектор, возможно, будет очень доволен тем, что разузнает обо мне.

— Он обязательно вернётся.

— В таком случае я скажу бабушке, приготовить побольше печенек.

— Почему ты делаешь это для меня?

— Можно подумать я делаю это для тебя. Я делаю это для себя, это весело. Вот и всё.

— И что ты хочешь взамен?

Пенелопа улыбнулась в свою очередь, склонив голову в сторону.

—Ты не привык к тому, что люди делают что-то, не требуя ничего взамен, не так ли? Должно быть, трудно жить в мире, где ценишься за то, что можешь дать и получить в ответ. Не переживай, продолжим игнорировать друг друга; я не попрошу тебя о странных вещах; тебе не придется притворяться влюбленным в меня, чтобы угодить моей бабушке или принести жертву, отдав мне свое тело.

Маркус насмешливо улыбался, не выпуская сигарету.

— После всего, это может быть и не жертва.

Пенни почувствовала у себя между рёбрами вибрирующий камертон. Но она ответила резко, с интонацией, в которой невозможно увидеть девушку, переживающую подобные мысли.

— По-моему, ты не трахнешь меня никогда. И теперь я пойду, думаю, что парень уже ушёл.

Сказав это, она подняла руку в знак приветствия и спустилась вниз. Только тогда она осознала что дрожит. Пенни подавила судорожное желание спросить у него, кто такая мисс Лопес, о которой надзиратель предупреждал его. У неё было ощущение, что по сравнению с ней и её безликой жизнью, мисс Лопес олицетворяла всё, за исключением ужасно скучной цыпочки.

Глава 4 Маркус