Пытаться не любить тебя (СИ)

— Может, ты оставишь мне свой номер телефона?

— Слушай куколка, я тебя не трахну ни сейчас, ни когда-либо, так что проваливай.

Девушка уходит покрасневшая и озадаченная, и я уверен, что ненавидит меня, но мне всё равно. Я могу, наконец, вернуться к контролированию ситуации. Если Грант вернётся, то чувак мёртв.

Но он не вернулся. Не то, чтобы это делало меня спокойным. Я боюсь, что он сможет сделать, когда я уеду.

Пока возвращался домой, чувствовал себя рассеянным. При воспоминании о том, что произошло, в меня постоянно врезается один неудобный вопрос.

Я хотел избавиться от Гранта – да, но я действительно лучше, чем он?

Когда я остаюсь один, то пытаюсь вспомнить, как себя веду, когда мы с Пенни вместе.

Принуждаю её? Заставляю её? Я сделал когда-нибудь что-то против её воли? Не могу вспомнить, твою мать, не могу вспомнить. Подозреваю, что если и не был жестоким, но вероятно слишком настойчивым, поскольку проигнорировал какой-то сигнал говорящий о неприятных ощущениях, какой-то отказ кивком. Так же, как я проигнорировал её боль в первый раз и это заставляет меня чувствовать себя настолько плохо, что я выхожу из душа, практически мокрый, одеваюсь в спешке и иду к Пенни.

Я не могу постучаться в квартиру, её бабушка может услышать. Выхожу из здания и добираюсь до неё по пожарной лестнице. Когда мне открывает окно, то выглядит удивленной и напуганной, и я сразу замечаю, что она снова плакала.

Для мужчины, признать, что он хуже своего врага – нелегко. Но я это признаю. Я большая дрянь, чем Грант. Я, ведущий себя как мститель, вызываю больше отвращения, чем он. Недостаточно использовать мелочное превосходство, заключающееся в том, что ты не наносишь побои и раны, для того, чтобы можно было не относится к типу мужчин, кто не насилует женщин. Я насиловал её тысячью другими способами, и чувствую себя как дерьмо.

Она, однако, всё отрицает и продолжает защищать меня. Моя гордость надеется что это правда, но в глубине души знаю, что я был неправ.

Пенни...

У меня такой бардак внутри, с момента, когда ты пришла. Логические вещи переворачиваются с ног на голову, создавая пазлы полные безумия. Живу, как будто я хожу по канату, натянутому между двумя зданиями, над стометровой пустотой. Я не узнаю себя и мне страшно заглянуть в свою душу. Поэтому стараюсь так не делать, прячу голову под слоями из песка и игнорирую слова, выкрикиваемые в своих мыслях. Я не хочу понимать в точности, что происходит. Просто мечтаю вернуться к тому, каким я был прежде.

А пока, я смотрю на неё. Мне нравится её ласкать. Моя, пока что только моя. Сегодня вечером никакой спешки, никакого желания с рычащим наслаждением. Сегодня вечером продвигаемся медленно.

Мы молчаливо касаемся, чтобы не быть услышанными за пределами комнаты. Мы делаем это в другой манере, менее голодной, хотя недостатка в голоде я не имею. Но оргазм такой же, оргазм меня сотрясает от пяток и до висков. Когда она ко мне прикасается и смотрит на меня с улыбкой, почти восхищённой, то удовольствие настолько во мне усиливается, и я не могу объяснить почему. Кончаю в её белую руку, на её девственной кровати.

В конце её обнимаю. Я хочу остаться, и эта потребность ставит меня в тупик. Я хотел бы накрыться одеялом и спать с ней, а утром, едва проснувшись, всё повторить.

Но это слишком, это перебор. Я могу признать, что она мне нравится больше чем ожидалось, но я не могу изменить свою жизнь. Я не могу умереть и воскреснуть в один день. Я не могу так насильно, похоронить мою природу. Я не могу это сделать ни для кого и ни по какой причине.

Таким образом, даже если я и нуждаюсь в том чтобы остаться, то буря путает всё внутри. Я одеваюсь и ухожу туда, откуда пришёл.

Глава 21

Она проснулась от оглушительного шума производимого градом. Казалось, что Бог сбрасывал на землю кучу маленьких карамелек. Пенни поёжилась от холода и открыла глаза, думая о Маркусе, о том, как было бы здорово наблюдать за этим ледяным штормом вместе с ним.

Но ожидать его было бы безумием. Какое бы подобие любви он ей не дарил, Пенни понимала, что эта любовь лишь имитировалась всеми возможными способами и исключала сокровенные сердцебиения. Оставаться твёрдо стоять на земле, не улетая в облака мечтаний, будет лучшим способом не оказаться через несколько дней с разбитым сердцем.

«Детка, твоё сердце уже разбито».

Поэтому она созерцала в одиночестве раскаты града.

В какой-то момент, бабушка попыталась войти в комнату и обнаружила запертую дверь.

— Пенни? Что происходит?

Она открыла дверь и успокаивающе ей улыбнулась.

— Ничего, вчера я так устала, что закрыла по ошибке.

Барби улыбнулась, наклоняя голову набок, как воробей.

— Ты сильно влюблена в этого парня, не так ли?

Пенни покраснела с той же скоростью, с какой ватный диск впитывает воду, и спросила саму себя: догадалась ли бабушка или, возможно, всё слышала.

Она посмотрела на неё и ответила просто:

— Да.