ПЗХФЧЩ!

Только в одной машине молчали и никаких разговоров не вели. Это была машина Михаила. Танька сидела впереди. Кузя сидел сзади. На нем была новая меховая курточка с капюшоном и теплые штаны. В руках он держал какой-то глянцевый журнал с полураздетой девицей на обложке и внимательно читал статью о самых популярных трендах сезона. Ничего из написанного он не понимал, но его больше забавляло то, как разные буквы складывались в слова, а те в свою очередь — в предложения.

У церкви в Пригорках тем временем уже собралась внушительная толпа — все прослышали, что сегодня Антихриста крестить будут. Некоторые ради такого события приехали даже из соседнего района. Вскоре появились и первые опакляпсинцы. На них тоже показывали пальцем, как будто они были антихристовой свитой, а те, видя такое внимание, отвечали гордыми взглядами — да, мол, наш Антихрист и всё тут. Наконец, появилась и машина Михаила. По толпе прошелестел шепот: «Вот он! Едет».

Михаил, еще издали заметивший это столпотворение и смущенный таким ажиотажем, начал в душе корить себя за то, что пошел на поводу у жены. Он обернулся на сына — тот бросил журнал и теперь стоял на коленках, в радостном возбуждении вертя головой.

«Ладно, — подумал Михаил, — бог с ним. Кузьке заместо развлечения будет».

Толпа тем временем в едином порыве вытянула шеи, стараясь ничего не пропустить.

— Да где Антихрист-то? — шумели одни.

— Да вон он, — показывали вторые на машину Михаила.

— Ишь ты, точно Антихрист, — восхищенно говорили первые. — Небритый, нечесаный.

— Да это отец Антихристов! — возмущались вторые. — Вы назад смотрите.

А в заднем стекле виднелось веселое и удивленное личико Кузи — столько людей он никогда не видел.

— Много теть и дядь, — лаконично прокомментировал он увиденное.

— Это точно, — хмуро ответил папа.

Наконец, Михаил затормозил и суетливо вылез из машины. Танька поспешно выскочила со своей стороны и открыла заднюю дверцу. Вытащила маленького Кузю, который нетвердо встал на ноги и расплылся в счастливой улыбке. Толпа тут же притихла и стала усиленно креститься.

— Ишь ты, лыбится, дитя чертово, — пробурчала какая-то бабка.

— Точно, — поддержало ее несколько голосов. — Обычно-то плачут, боятся, а этому хоть бы хны. Не иначе как папаша его рогатый где-то рядом. Подбадривает сынка-то сваво.

Михаил с женой двигались быстро, почти бежали — Кузя, которого они держали за руки, буквально летел следом, перебирая своими маленькими ножками в воздухе.

По мере приближения к церкви толпа становилась все гуще и даже стала слегка напирать — каждому хотелось рассмотреть Антихриста поближе. При этом совсем приближаться к Кузе боялись: вдруг укусит или скажет какую-нибудь дрянь загробным голосом, потом ночей спать не будешь. Но задние ряды всё напирали и напирали, и передние были вынуждены почти вплотную окружить семью. Михаилу это, наконец, надоело, и он остановился. Остановились и Танька с Кузей. Михаил окинул толпу вопросительным взглядом, и та, постыдившись собственного любопытства, притихла и расступилась, создав семье свободный коридор до самого крыльца церкви. Подобно Моисею, проведшему свой народ через расступившееся Красное море, Михаил двинулся сквозь толпу, крепко держа за руку жену и сына. Танька тем временем достала платок и быстрыми суетливыми движениями повязала его себе на голову. При этом глаза она не поднимала, словно делала что-то то ли противозаконное, то ли богопротивное.

Настроения в толпе, однако, от этой остановки нисколько не изменились.

— У-у, нечистая, — неслось вслед Кузе, который с удивлением рассматривал перекошенные лица собравшихся.

— Сгинь, Сатана! — крикнула какая-то бабка и упала без чувств. Правда, упала она очень аккуратно, успев подложить себе под голову пакет с хлебом. В толпе ахнули, но тут же переключили свое внимание на Кузю. Заметив, что интерес к ней потерян, бабка быстро вскочила на ноги и отряхнулась.

Но ее почин был подхвачен. Какой-то дед умудрился пробиться в первый ряд и, крикнув какое-то проклятие, которое никто не разобрал, плюнул в Кузю. Правда, плевок не вышел, и липкая слюна повисла гирляндой на подбородке.

— Вот что, гад, творит, — пожаловался соседям дед, — даже плюнуть не дает.

Соседи сочувственно закивали головами, хотя тут же попросили деда отойти подальше или вытереть слюну, чтоб он их не заляпал. Дед, однако, сказал, что слюна эта есть теперь доказательство силы дьявольской и стирать ее он не имеет права. Тогда его насильно вытерли его же собственным рукавом, а потом слегка поколотили.

Тем временем Михаил с женой дошли до входа, неуклюже перекрестились и вошли внутрь, пропустив вперед себя Кузю. Толпа было рванула следом, но ловкий дьяк быстро прикрыл дверь, правда, кое-кто все же прорвался.

Вопреки ожиданиям Кузя не только не стал реветь и рычать при виде икон и образов, а, наоборот, еще больше обрадовался.

— Кто этот дядя? — дергал он за руку то отца, то мать, показывая то на одну икону, то на другую. — А эта тетя — это кто? А что они делают?

— Да не знаю я, — смущенно одергивал его Михаил.