Quantum compita

Поведал пацанам о пушечном мясе, главная задача которого просто доползти до поля боя. О солдатах, что не проигрывают никогда, проходят через все бои и войны… и подыхают в нищете никому ненужные. О тех, кто всегда побеждает – погибает за своих товарищей. О присяге. О долге. О Родине, будь он проклят!

Пацаны с открытыми ртами слушали его россказни о побоищах со времён Вильгельма Завоевателя. О героях, мятежниках, палачах и предателях, о солдатах. Нам по-новому открылась Англия – страна изгой, избиваемая, предаваемая и продаваемая с младенчества. Забытый Богом проклятый остров, с которого не убежать.

О жизни англичанина, жизни без надежды, как на громадном корабле дураков. Так будь проклята надежда! Вроде бы просто быть англичанином, даже для пьяных олигофренов – это значит считать себя выше всех не англичан, и всё.

Боу рассказал, что это значит на самом деле, и как это трудно – стать и оставаться англичанином всегда и везде, вопреки всему. Не сказать, что мы с Плюшем от этих разговоров были в восторге. Переглянулись только и вздохнули грустно – сразу надо было его резать, а сейчас уже всё – страшные слова сказаны.

Боу как-то для нас незаметно представил мальчишкам будущий бой чем-то само собой разумеющимся, неизбежным, даже близким. Чем-то вполне обычным, естественным, только не лишённым некоторого интереса.

* * *

Ситуация снова влезла в кроличью нору. Ведь мы не просто так торчали на мостике! Как только установили телескоп, сразу же сами, конечно, полезли в него смотреть. Нелегко было приноровиться к качке, совладать с наведением трубы.

Наконец, своего всё-таки добились, уверенно держим под визуальным контролем пространство за кормой до горизонта. Красота – видимость за две морские мили. Вот посмотрели-посмотрели и сделали открытие, как кувалдой по бошкам – мы, сами того не ведая, уже неоднократно разминулись с чужими судами!

Но это само так получалось, а что делать с оптикой? Да то же самое, только в полном сознании. Потому никто с марса бизани не орёт, дозорные тихонько дёргают за обычный фал, и я или Плюш взлетаем по вантам посмотреть. К чему тревожить народ? Лишние знания – лишние скорби, не маленькие уже – сами отдаём нужные команды на суда, задаём отряду уклонение.

Моряки, Сэнди и Грегори, конечно, всё поняли, уже привыкли – даже не ухмыляются, а на проблемы штурмана Доусона нам плевать – пускай его Руда успокаивает.

Поэтому, кроме нас, на наблюдательном пункте дежурят лишь «старички» SC. Прямо мы никому туда лазить не запрещаем, просто желающих торчать часами в тесном гнезде нашлось немного, вот и пришлось назначать.

За одним сумасшедшим исключением – пропустили, как туда забрался Своята! Увидели только, как он оттуда слазил весь такой задумчивый и молчаливый. Сам себя назначил наблюдателем, сидит там в свои вахты.

Зачем-то притащил туда длинный свёрток, связал себе обвязку, заказал наши примитивные карабины и «восьмёрку», и самый писк – купил перекованный по руке абордажный кортик! Сам ни «гу-гу», а мы постеснялись спросить, чего это он?

Другие нас одолели раздумья. С одной стороны наши ребята – их бесит, что относятся к ним как к сброшенной волкам с саней рукавичке. Ведь они поверили в неизбежность боя, в себя, в командиров – они уже победили!

А тут мы придём к Командору и скажем, что передумали. Что бой не нужен, ведь ребята погибнут, пусть распускает штрафную команду, будем жить как прежде, даже пойдём под его власть. Вот только жизнь такая ни Захару, ни эсцесацам ненаглядным уже нафиг не нужна.

Да и Руда стал иначе на нас смотреть. Не то, что с надеждой, как будто что-то обдумывает. Ведь это же невыносимо – жить в ожидании беды, в постоянном страхе, и я уверен, что боится он не за себя – за ребят, каждый день спрашивая себя, неужто последний? Неужели всё это было лишь для того, чтобы бесславно и бесследно сгинуть в океане? Как многие несчастные моряки до нас, как множество после.

Знаю, что Командор, как все мы, запретил себе думать о будущем, но я и Плюш ненароком вывели его из спасительного сумрака. Он явно что-то оценивает, планирует, ещё ни на что не надеясь.

Держать Руду в неведении слишком жестоко, мы ж не злопамятны, но и спрашивать его ни о чём нельзя, и так известно, что не решит нихрена. Это мы, я и Плюш со своими мальчишками должны решить и решиться. Скажем, а там уж пусть понимает, как хочет! Мы пришли в капкаюту, и я сказал, что мы передумали.

Что ладно уж, в SC пока хватает ребят, мы готовы выходить на парусные вахты, простые ватаги можно направлять на «Забияку» и «Подарок», по одной, а обратно их пока возвращать не нужно. А нужно отправить им в помощь матросов побыстрей и побольше, желательно всех.

Руда тогда слегка побледнел и просто кивнул в ответ. После генеральной репетиции, вернее, после скупого одобрения Боу, мы уже своей властью отправили взрослых мастеровых в отпуска, а «засранцев» на каникулы. На «Бродяге» стало намного тише и просторнее, она, как призрак, оборотень, кралась в арьергарде отряда.