Р.А.Ц.

Проф возглавил вновь созданную специальную группу, которая должна была в кратчайшие сроки взять все лучшее от других моделей и представить на полигонные испытания уже полноценную стаю псов.

— Ну и что, что ты так думаешь, и поумнее люди найдутся. Этими проблемами целые институты занимаются, годами выработка концепций идет. Пойми, ты просто не можешь иметь всей информации, влияющей на принятие решений. Вот скажи мне, новый танк видел? Тот, что с твоей эмдэшкой. Нет? А ему, между прочим, все эти псы как-то до фени, он их за десять кэмэ всех отстреляет, и даже несколько попаданий особого вреда не причинят.

Аспирант и сам понимал, что прыгнул слишком высоко, попытавшись указать генералам, какая техника им нужна. Следовало сдать назад. Беседовавший с ним военный понял, что до пациента все дошло, и повернулся в сторону полигона. А посмотреть там было на что. В дыму, пыли и клубах разрывов стая из сотни с небольшим псов атаковала позиции мотопехотной роты. При формальном равенстве численности, явное преимущество было за псами. Они ловко применялись к местности, скрытно передвигались, вели снайперски точный согласованный огонь и при этом успевали глушить стандартные частоты связи, преодолевать заграждения и препятствия и оперативно перегруппировываться по необходимости. Противник обладал, в общем-то, почти такими же техническими возможностями, как и псы, но их скорость реакции на порядки превосходила человеческую. Противостоящие стае бойцы 'выщелкивались' один за другим. То и дело система учета повреждений констатировала тяжелое ранение или смерть участника, и боец с мрачным видом поднимался и брел к пункту эвакуации. Были и у них победы, обычно основанные на какой-нибудь тактической новинке или нестандартном поведении, доступном лишь мозгу человека, но противостояние систем уверенно заканчивалось не в пользу мотопехоты.

Это был третий день учений. Они сожгли уже порядка пяти тысяч псов, пробуя их на самом разном противнике. Стаи легко 'выносили' обычную пехоту, более-менее побеждали гвардейцев при соотношении два к одному, сотнями ложились под траки тяжелых частей и ступоходы технопехов, и в мельчайшие клочья раздирались стальными катками новых танковых соединений.

Но это все были детские игры в песочнице, не более чем первичная проверка концепции. Завтра предстояла настоящая работа, самый сложный вид боевых действий — общевойсковой бой. Необходимо было нащупать верные соотношения 'весов' различных типов техники в войсках, определить наиболее выигрышные схемы действий, построить диаграммы эффективности и пределов применения. Вся эта гигантская работа требовала немыслимых денег, пота и времени, но альтернативой ей была лишь плата обильной кровью во время обкатки боем, за что не гладили по головке уже лет двести.

38

Утром Горчаков отправил в Империю ракету. Вместо боеголовки в нее установили сборку накопителей и закачали на нее гигантское количество собранной информации. Данное решение было очевидным, поскольку возвращаться домой, имея на себе кучу чужеродной заразы, было не комильфо. Ракету подняли в герметичном контейнере из нижних складов, поместили в максимально возможно простерилизованный самолет, и он поднялся с аэродрома, чтобы через полчаса выплюнуть ракету в стратосферу, откуда ее благополучно подхватила установка Перехода. Все. Вся накопленная энергия была слита в одном импульсе, теперь возврата не было как минимум на неделю, даже если бы они этого захотели.

Процедура была достаточно отработанной, по получении пакета информации и образцов вирофага на родине должна была начаться очередная кампания по вакцинированию населения, лишь после чего можно было бы возвращаться.

Не давало покоя генералу другое. Свербила постоянно в подсознании мысль, что он чего-то не учел, что-то упустил из виду, и это может привести к самым тяжелым последствиям. Вновь и вновь он старался поднять из глубин мозга эту надоедливую мысль, с тем чтобы узнать наконец, в чем же дело, но тщетно. Ни самогипноз, ни медитация, ни трансовые техники контроля сознания не помогали. Оставалось надеяться на доброту времени.

— Яков Петрович?

А, Кривицкий, главпех.

— Заходи, заходи. Что там?

— Наш лич опять учудил.

Генерал удивленно поднял бровь. 'Наш лич', надо же…