Раб

- Ха!.. Он пока не начал, он пока пробует. Между прочим, третий раз уже. Но говорит, кайф!

Девочки тоже присели. Они очень мило преподносили себя - со смешками, с ужимками, с перемигиваниями. От них веяло фирменным изяществом.

- Твой Люмп, кстати, недавно провалился в свой поганый институт.

- Елки-палки... - горестно пробормотал Холеный. - Опять поступал?

Глупый был вопрос. Острота щелкнула в момент:

- По его взгляду разве не видно?

Окончив школу, Люмп регулярно - каждое лето - подавал документы на постановочный факультет театрального института. Метр люмпен-культуры, он все же хотел от жизни чего-то большего. Экзамены проваливал с неизбежностью утренних кошмаров.

Холеный подполз к другу и долго тряс его за плечи. Затем, стиснув зубы, произвел несколько лечебных пощечин. Рука месила потный, противный кусок человеческой плоти. Ничего больше.

- Брось! - посочувствовал сзади скучающий голос. - К вечеру сам очухается.

Мальчик послушался, оставил в покое скрюченную под простыней куклу. Спокойно, - говорил он себе. Так и должно быть.

- Холеный! - позвала его девочка в розовом. - Ты где пропадал целый год?

Он резко встал. Сел, сопровождаемый недоуменными взглядами. Сказал невпопад:

- Год... Один год... Ровно год...

- Ты что, чокнутый? Где хипповал-то?

- Пошли со мной, - предложил вдруг Холеный. - Узнаете, увидите.

Серьезно предложил, с какой-то томящей душу надеждой.

- Спасибо, - фыркнула... Вера, кажется... - У тебя дома лучше.

- Люмп нас уверял, будто тебя прикончили, - это была уже Надя, соответственно. - Будто ты поцапался не с той бабой, с которой можно. С какой-то дико крутой девочкой из крутой компании. И тебя в тот же вечер отловили. Люмп слышал, как она своим кобелям команду давала, чтобы тебя догнали и проводили домой. У нее там собачья свадьба, одна сука на дюжину кобелей. Люмп, понятно, врал?

Холеный не ответил. Вспоминал. Содрогался. Благодарил Келью.

- Ну и видок у тебя! - продолжило разговор существо в розовом халате. - Запустил ты себя, лапушка. Хиппи, кстати, давно не в моде, слыхал? От тебя воняет, как от старика. Не обижайся, я любя.

Подруга Вера поддержала тему:

- А ты вроде ничего парнишка. Широ-о-кий. Ежели отмыть, то в деле сгодишься.

- Когда в последний раз мылся? - осведомилась Надя.

- Год назад.

Зря он признался. Он не подозревал о последствиях. Только подумал машинально: "О да, я грязен!"

- Фига себе... - тихо сказала Вера. Подружки переглянулись. И, не выдержав, бешено заржали, вспахав носами матрацы. Потом Надя миролюбиво предложила:

- Давай мы тебя помоем.

- Спинку потрем, - пообещала Вера.

- Не хочу, - Холеный криво улыбнулся.

В комнате неожиданно стало очень тесно. Нос наполнился запахом чего-то женского - духов? дезодоранта? шампуни? - в уши ударил с двух сторон шепот: "Мальчик наш... Сейчас... Погладим, приласкаем..."

- Вы чего? - оторопело спросил мальчик.

Он был совершенно не готов бороться. Да и какая там борьба! После недолгой и во многом приятной возни его вытащили из комнаты в прихожую, затем в коридорчик, он сопротивлялся - да, да! но руки утратили былую уверенность в делах с женщинами, а глаза - о, грязный, сумасшедший мир! глаза привычно искали то, чего от него и не думали скрывать. Было прекрасно видно: под халатами у девочек ничего нет. Кроме изумительного загара, конечно.

- Будешь нашим господином? - веселясь, крикнула... Кто! Кто это крикнул!

- Только сначала отмоем!

- А потом уж - мы твои рабыни!

Девочки развлекались, не стесняясь, от души. Они впихнули мальчика в ванную, навалились на дверь, тот и опомниться не успел, как снаружи стрельнула задвижка. Его заперли.

Он посмотрел вокруг. Белый кафель, стенной шкафчик, раковина, душ. Забытое, давно ставшее ненужным помещение...

- Нельзя же! - растерянно пробормотал он. - Нельзя мне...

Забава кончилась. Одна из девочек сказала:

- Освежись, лапушка.

- Подмойся, - засмеялась вторая.

И пошли, не спеша, прочь. Ясно разносились их озабоченные реплики:

- Ну? Что будем делать?

- Голяк явится, пусть сам выкручивается.

- Может это совсем и не Холеный? Какой-то он...

- Да хрен с ним!

Мальчик сел на край ванны. А ему что делать? Стучать, рваться, ломать запоры?

Боже... Это его дом?

КЕЛЬЯ

С этого заголовка я решил начать.

Я взялся за перо. Трепет охватывает при мысли о том, что моя рука прикасается... О-о, счастье! Я имею полное право писать Здесь. Нужно продолжать начатое кем-то дело, потому что чистых страниц в моей Книге очень много. И еще - сейчас скажу главное - я должен писать, потому что я господин. Отныне и вовеки веков. Тем, кто оскорбит меня непониманием, объясню: я не властен над кем-либо, я господин над собой. А был рабом жалким, ничтожным. Впрочем, подробные объяснения ниже.