Раб

Поднимаемся в спальню, достаю из тумбочки специальную разработку конторы. С виду — обычная небольшая памка изящной формы, даже цепочка имеется. Олинка смотрит с любопытством, тянет ладонь, даю подержать. Крутит, разглядывает.

— И что с ней делать? — спрашивает.

— Вот, — раскрываю пополам, — эта часть вставляется в ухо. А эта, чтобы не потерялась… — надеваю цепочку на руку. Олинка рассматривает чип, точнее, его оболочку. Впервые вижу в глазах нерешительность и некоторый страх.

— Может, ты первая? — предлагает.

— Не, давай ты, — отнекиваюсь. Немного препираемся, но как известно, охота пуще неволи: подруженька, наконец, соглашается. Нетвёрдой рукой подносит к уху, бросает вопросительный взгляд. Киваю заговорщически, рассматриваю с любопытством.

Госпожа Альвейская решается, вставляет оболочку в ухо, хихикает:

— Щекотно!

Активирую вторую часть, вызываю виртуальное меню. Ставлю автоматическое нахождение места — оболочка начинает движение.

— Ну что? — спрашиваю, нащупывая мысленную связь с чипом. Он у нас особенный, как и Леркины головастики — полностью органический.

— Ничего, — пожимает плечами. — Дальше что?

— Ждём, пока до мозга доберётся, — отвечаю.

Олинка садится, нервно теребит шнуровку на очередном чёрном топе.

— Долго?

— Пять минут.

— А потом точно вытащится?

— Конечно!

— А говорят, их сложно устанавливать…

— Так то ж стационарные, с кучей защит, на всю жизнь, там же свои особенности. А это имитация.

— А! — кивает понимающе. Смотрю на часы, пережидаю положенное время. Олинка облизывает губы, глаза горят. Интересно, больнее, чем синяк, у тебя раны были? Ну может, хоть раз кнутом себе заехала?

Подруженька с любопытством заглядывает в меню.

— Нажимать? — спрашиваю. — Или сама?

— Давай ты… — у бедняги от волнения голос садится, вытирает ладони о покрывало, проводит по своим ногам.

Нажимаю слегка, Олинка чуть вскрикивает, смотрит большими глазами.

— Ну что? — спрашиваю шёпотом, изображаю возбуждение.

— Больно, — выдаёт.

— Ещё? — предлагаю. Кивает неуверенно. Ну, держись.

Выбираю эффект посильнее. У Олинки расширяются зрачки, через миг сползает на пол, упирается руками в кровать, начинает орать не своим голосом.

— Больно? — уточняю заинтересованно.

— Ааааа!!! Убери из меня эту дрянь! — трясёт головой, волосами, и всё это не переставая кричать. Хоть бы Дэн там не услышал. — Выключи!

— Выключила! — показываю, что убрала руки, но мысленно меняю воздействие. Работает. Похоже, из меня тут правда сделали садистку — раскаяния не испытываю, перед глазами вереницей все рабы Олинки проходят.

Нет, я, конечно, никогда не считала, что вправе других судить, но всегда старалась помочь.

— Больно! — бьёт себя по голове, тянет за ухо, губы посинели, дрожат, из глаз полились слёзы. Похоже, для начала хватит. — Убери из меня эту дрянь!

— Сейчас уберу, успокойся! Я же не знала!

— А я?! Вот тварь морская, больно же!

А ты как думала?

— Теперь знаешь. Ну что ты распереживалась, сама же хотела попробовать! Сейчас вытащим.

— Вытаскивай! Почему болит до сих пор?!

— С непривычки? Я уже давно отпустила.

Нажимаю соответствующую комбинацию, подставляю руку к её уху. Похоже, у девочки зубы слегка стучат. М-да, не хотелось бы мне пробовать.

Из уха выпадает оболочка, соединяю обе половинки.

— Теперь ты? — интересуется. Качаю головой:

— Что-то мне уже не хочется… Лучше отдам обратно. Медкабину?

— Не надо, вдруг папа увидит запись на медчипе…

— Ну ладно, — пожимаю плечами. Хотя хотелось бы проверить, как там чип устроился, мимикрировал ли, незаметен ли. — Медика? Или выпьем?

— Выпьем давай… — вид совсем огорошенный. Беспечно бросаю оболочку от чипа на кровать, подталкиваю Олинку к двери. Подружка на удивление послушна.

Наливаю лёгкого вина, туда незаметно добавляю чуть-чуть успокоительного. Не повредит.

— Ну что? — интересуюсь.

— Долго он моется, — поглядывает в сторону гостевой ванной. — Вино подать некому.

— Пусть, — пожимаю плечами. Не так уж долго, четверть часа максимум. — Не болит уже?

— Да нет вроде, — Олинка ощупывает голову, поглядывает на коврик, определённо, он её притягивает. Если не случится ничего из ряда вон, наведаюсь в местный психиатрический центр.

Ещё с полчаса сидим, провожу профилактическую беседу — подвожу к мысли, что нельзя проболтаться никому, даже папане, о том, чем мы занимались. А то вдруг подумают, что она не готова вступать в наследство, или ещё что — в общем, устраиваю мягкое запугивание. Надеюсь, подействует. Лишь бы чипа не нашли, от остального откручусь.

Дэн выходит из ванной одетый, тут же занимает позу покорности. При нём обсуждать случившееся не хочу, увожу разговор в другую сторону. Однако словно подтверждая опасения, звонит Корнель, всё-таки чутьё у мужика ого-го. Для чего-то там ему Олинка нужна, домой зовёт. Хорошо хоть раньше не объявился, а то было бы нам весело.